А что думал римский народ об этих поборах и расточительности? Народ смеялся; это богачи и варвары платили; ему позволяли наслаждаться их добычей.
Справедливо добавить, что Калигула обладал особой изобретательностью и богатством воображения; он был человеком высокой фантазии, с острым умом и манерами юмориста. Для современных людей он не имеет ничего классического, и можно понять, почему он стал героем романтической трагедии. Так, когда он накапливал золото, он любил топтать его босыми ногами и кататься в нём. Он купался в самых редких ароматах, каждая капля которых стоила своего веса в золоте; он требовал блюда, имитированные из чистого золота, пил растворы из жемчуга. Еврей Ирод Агриппа, которого он знал в юности на Капри, вдохновил его на любовь к восточной роскоши. Он носил браслеты, шёлковые одежды, вышитые и усыпанные драгоценностями; иногда он добавлял к этому великолепный доспех, доспех Александра, который он приказал вынуть из его гробницы. Если он прогуливался по морю, то на галере из кедрового дерева, инкрустированной драгоценными камнями: паруса были покрыты великолепными росписями, виноградные лозы обвивали фестоны над палубой, деревья бросали тень, а танцоры и музыканты скрашивали путешествие: это была роскошь Клеопатры.
Калигула имел вкус к строительству, но особенно к быстрому строительству. Памятники должны были возводиться на глазах, иначе беда подрядчикам! Строить и наслаждаться – синонимы для деспота, который хотел бы поглотить время и пространство, как он поглощает мир. Калигула стремился сравняться с Ксерксом и проехать по морю. Он приказал построить мост от Байи до Путеол, длиной в три тысячи шестьсот шагов. Он взял все суда, перевозившие зерно из Сицилии и Египта, связал их попарно, покрыл настилом, а сверху приказал выложить покрытие из полигональных блоков лавы, с тротуарами, чтобы создать иллюзию продолжения Аппиевой дороги. Когда мост был закончен, Калигула первым проехал по нему верхом в золотой накидке, с дубовым венком на голове, с топором – атрибутами завоевателя. На следующий день он триумфально проехал на колеснице; за ним следовали его друзья и преторианцы на других колесницах. Эта процессия имела глубокий философский смысл: это была сатира на великие морские походы и ироничная демонстрация тщетности человеческой славы.