К сожалению, результаты не были так великолепны, как полагали все ученые, работавшие над сывороткой. Исследования продолжались бесконечно долгие и ужасные три года. Возможно, самые темные три года в преддверии светлого мира будущего.
Когда же, наконец, последний подопытный начал демонстрировать прекрасные результаты «счастливости» и «жизнелюбия», никто из исследователей даже и не подумал обрадоваться результатам – огромная цена уже была уплачена.
Ганс Кенинг не разговаривал больше ни с кем, кроме Кая Брауна, который за почти пятнадцать лет создания сыворотки все-таки смог разработать схему устройства мира в новых условиях.
– Ты как? – в очередной раз за день спросил Кай, отмечая для себя, что Ганс Кенинг уже давно умер, еще во времена первого неудачного эксперимента.
– Чувствую себя так, как и должен себя чувствовать человек, совершивший всё то, что сделал я за всю свою жизнь, – ответил Ганс, даже не взглянув на Кая и сверля взглядом полупрозрачное окно, за которым сидел смеющийся мальчик лет двенадцати. Воспитательница показывала на экране различные схемы и объясняла что-то из курса робототехники.
– Никогда не любил робототехнику, – сказал Ганс, не отводя взгляда от окна. – Мне это всегда казалось каким-то неживым и бессмысленным.
– Но в наше время без этого никуда, – заметил Кай, думая, как наилучшим образом продолжить диалог, чтобы не ввести Ганса еще глубже в темный лес его мыслей. – Я разработал устройство мира, которое заработает после введения твоей сыворотки всем жителям нашей планеты. Не скажу, что все идеально, но впоследствии, думаю, исправлю несостоятельные идеи.
– Это хорошо, Кай. Хорошо. Мы должны как можно быстрее завершить работу над всем этим. Как можно быстрее. – слова просто потоком шли из Ганса, он как будто даже и не пытался сказать что-то внятное. – Да, как можно быстрее. Я уже собрался.
– Куда собрался? – зачем-то спросил Кай, прекрасно понимая, что ответа не получит.
– Я готов увидеть этот мир. Мир, который мы создали. Мир, над которым мы трудились столько лет. Мир, где все будут счастливы. Мир, из-за которого пострадало так много. Так много.
Кай молчал. Он просто не знал, что вообще можно сказать сейчас такому Гансу.
– Кто я? – Ганс вдруг впервые за беседу перевел взгляд прямо на Кая. – Кого ты видишь перед собой, Кай? Ответь честно.