– Эля, ты встала?
Из-за двери раздался тихий женский голос.
– Да, мам, – ответила Эля, не меняя положение, продолжая проваливаться в сон.
Нежная белая пелена начала обволакивать её сознание, мягкая кровать словно бы говорила: "Полежи, просто полежи, не нужно спать! Всего пять минут, а потом иди!"
Даже не задумываясь, что это происходит лишь в её воображении, девушка ответила вслух:
– Да…
И на этой ноте, её тело, грациозно, как пушинка, приземлилось в кровати. Ну, в смысле, она плюхнулась на подушку как костяшка домино. Ноги, по-прежнему, оставались на полу: настолько ей было лень. Но не прошло и минуты, как патруль сделал ещё один круг:
– Эля! – голос мамы, на этот раз, звучал чуть громче. – Ты точно встала?
Однако закрытая дверь служила гарантом того, что обман дочери не будет раскрыт.
– Точно.
Девушка старалась отвечать как можно более бодро.
"И так, – начала в своей голове диалог маленькая обманщица, и её нахмурившийся лоб стал разглаживаться, – мистер кровать, на чем мы остановились?"
Но не успела белая пелена даже подумать возникнуть…
– Э-ле-о-но-ра.
Тут же, словно электрический заряд раздался по телу сони: есть немало вещей, что могут вывести Элю из себя. И одна из них – когда её зовут полным именем.
На секунду она пожалела, что дверь в её комнату не скрипит, ведь тогда бы этого издевательства можно было избежать. Откинув одеяло и снова заняв положение сидя, Эля, она же Элеонора Викторовна, хотела, было, повернуть голову, не поворачивая тело, как в фильмах ужасов, на сто восемьдесят градусов, туда, где в дверях стояла мама. Но ничего у неё не вышло. Протерев глаза одной рукой и шею другой, Эля почувствовала на своей спине взгляд матери. Скорее всего, она стояла, скрестив руки на груди и прислонившись к дверному косяку, как делала это всегда.
– Всё-всё, – словно выгоняя мать, говорила она, – теперь точно встала.
– Доброе утро.
За спиной послышались удаляющиеся шаги.
«В каком же месте оно доброе?»
Эля глубоко вдохнула и направилась в ванну, не переодеваясь, в одной футболке на несколько размеров больше, которую она использовала вместо ночной рубашки. Ей было нечего стесняться, ведь они жили с мамой вдвоем. Их скромная двухкомнатная квартира, как считала Эля, была больше похожа на музей времен СССР: старые серванты и шкафы, выцветшие обои. Лишь некоторая техника и кровать Эли могла бы выдать век, в котором они сейчас живут.