Какое-то время я побродила по этажам и нашла кабинет этого начальника, бы сказала, босса, который велел отобрать у меня мой пакет с купленными продуктами. В общем… Я захожу в кабинет, он сидит за большим-большим столом. Массивный, деревянный стол цвета кофе с молоком. Даже не кофе с молоком, а какао с молоком. Такой очень светлый молочный шоколад, метра четыре, наверное, в длину. А перед ним стоит прозрачный монитор. И снаружи, и внутри видно, что происходит на этом мониторе. То есть, с какой стороны ни посмотри, можно увидеть всё, что он воспроизводит.
Я смотрю на этого босса, а он сидит грустный-грустный. На столе вывалено то, что было в моем пакете. Я стою, смотрю на всё это дело, а у меня глаза как на выкате, думаю:
«Ни фига себе, у меня отобрал, чтобы себе, что ли, оставить?».
И смотрю на этот монитор, там в ряд находились три позиции одна за другой. Фотография и описание к фотографии. Там было три фотографии, и три описания, и люди на этих фотографиях, они как живые, как плачут, не плачут, но тоже очень грустные. И я понимаю, что это его родители, или предки, или родственники какие-то, что-то у них там плохое, такое тяжелое, случилось. Я же подошла к этому монитору, а он меня не видит, он сидит в своих мыслях, весь такой грустный, чуть не плачет. Но я была такая злая, что плюнула в этом мониторе на каждую фотографию по отдельности, да с такой злостью каждому. Думаю, ну, вызову в нем какую-то реакцию, может быть, он на меня отреагирует. Думаю:
«Да мне все равно, я тебе отомщу, вот хоть так я тебе отомщу».
Он не реагирует ни на что. Я к нему подошла и смотрю на него с неукротимой злостью, и думаю:
«Отдай то, что забрал». – И понимаю, что у него реально случилось горе какое-то.
И вслух ему говорю:
– Говорю, вот нельзя меня обижать. Понимаешь, меня обижать нельзя, потому что с каждым, кто меня обидит, потом случаются какие-либо всевозможные проблемы и неприятности.
А он меня видит, он меня слышит, но он на меня не реагирует и я какое-то время на него злилась-злилась, а потом думаю:
«Стоп, что-то здесь не то».
Я его спрашиваю:
– Слушай, что случилось?
Но при этом я даже имени его не знаю. А он молчит. Сидел он в кресле, я его обняла за голову, глажу по голове, говорю:
– Да что случилось-то? Да оставь себе эти продукты, да ладно, мне их не жалко, пользуйся, что хочешь с ними делай.