Она знала, что день пройдёт в привычном ритме: отвезти одну дочь в школу, оставив вторую с няней… Будут короткие телефонные разговоры, сообщения в мессенджерах, список покупок, который она так и не напишет, но удержит в голове.
Она знала, что всё идёт правильно, всё упорядочено.
Но почему в этом всём так много тишины и так мало её самой?
***
Она впервые увидела его в тот же серый, моросящий день, когда, как обычно, привезла ребенка в школу. Дождь шёл тонкой, плотной пеленой, окутывая автомобили, людей, фасады, делая границы мягкими, размытыми. Она выходила из машины, выпрямляясь, когда почувствовала на себе чей-то взгляд.
Он стоял в нескольких метрах, придерживая зонтик, провожал сына. Обычный, не бросающийся в глаза, но в нём было что-то, что заставило её задержать взгляд. Может, лёгкость в движениях, словно дождь его совершенно не касался. Или полуулыбка, которая мелькнула на его лице, когда их глаза встретились.
Позже они столкнулись в коридоре фитнес-клуба, затем в книжном магазине, потом случайно оказались в одной кофейне. Город будто сводил их снова и снова, осторожно, ненавязчиво, и встречи уже не казались случайными.
Он был понятным. Примерно одного с ней возраста, с той же усталостью в глазах, с тем же тонким налётом грусти в голосе. Он говорил просто, без попыток казаться кем-то другим, но в его словах всегда было что-то неуловимо живое, свежее. А ещё он будто каждый раз удивлялся самому факту их встреч.
Они никогда не говорили о семьях. Ни разу за всё время знакомства. Даже то, что их дети учились в одной школе, оставалось где-то за границей их разговоров.
О чём они говорили? О городах, в которых успели пожить. О кино, которое недавно вышло и которое они оба ещё не посмотрели. О театре, о приключениях друзей и подруг, пересказывая чужие истории, как анекдоты. Всё лёгкое, без лишнего и личного, почти невесомое, но в этом «почти» было что-то, что держало их рядом.
Он узнал о её ежедневных прогулках вдоль набережной. И несколько раз присоединялся к ней.
Каждый раз она злилась – немного. Этот человек крал у неё редкие минуты, когда можно было побыть наедине с собой, с музыкой в наушниках, с водой под мостами.
Но в то же время она была рада. Гулять вдвоём было «по-другому». Лучше бы, конечно, было идти рядом и молчать, но между ними ещё не наступила нужная для этого степень близости – та самая телепатия, которая делает чужое молчание необременительным.