Мы проезжаем через заброшенную деревню – несколько низких домиков, окруженных кучами грязного снега. На улице ни души. Перед глазами яркими пятнами проплывают огни домов. Я думаю о людях, которые здесь живут. За каждым из этих окон – семья, дети, те самые дети, каких я видел сотней километров раньше, возвращавшихся из школы, в деревне, неотличимо похожей на эту: такие же дома, такой же холод, такое же запустение.
Я понятия не имею, как называется это место, может быть, у него даже нет названия. Уже несколько часов я не видел ни одного дорожного знака, и это невероятно приятно – ехать вот так, без каких-либо ориентиров. На мгновение возникает странное ощущение, что это путешествие никогда не закончится, что дорога будет продолжаться вечно, а дома всегда будут выглядеть одинаково, как в игре зеркал.
– Где мы? – нарушая молчание, спрашиваю я Серджио.
– Все еще Молдова, – отвечает он.
Н-да, Молдова. Все еще она.
Я устал. Казалось бы, я уже должен был привыкнуть к таким путешествиям: каждую неделю я езжу в Румынию и Болгарию и обратно. За моими плечами 300 тысяч воздушных миль в год. На машинах, которые много хуже этого внедорожника, я исколесил половину Восточной Европы вдоль и поперек. Может быть, наступает момент, когда переключатель в мозгу щелкает и внутренний голос вопит: хватит!
Сегодня я ужасно устал, но не потому, что после пяти часов езды по обледенелой разбитой дороге моя спина приняла форму спинки сиденья. Нет. Я устал видеть это мрачное небо, темное от сопровождающей меня тоски, я устал видеть одно и то же слишком много лет, я устал молчать.
Но я молчу. Мы с Серджио уже исчерпали аргументы в бессмысленных спорах в первый час нашей поездки, и, если бы мы заговорили сейчас, мы бы говорили о вещах, которые нам не нравятся, ни ему, ни мне. Мы бы говорили о том, что мы видим, о нищете и убогости, мимо которых мы проезжаем, об этой стране, которой даже нет на карте, о несчастных людях, о контактах, которые мне предстоит завязать, и о руках, которые я должен пожимать, улыбаясь и закрывая глаза на все, что меня окружает.
Лучше уж помолчать. Лучше смотреть на вещи невидящими глазами, чтобы потом не держать ответ перед собственной совестью. До сих пор так и было. Теперь хватит.
У меня болит голова. Все как всегда: боль сжимает виски, воспламеняет мысли, раскаляет мозг.