И тут ко мне подходит статная женщина и с таким сочувствующим взглядом произносит: «Ах, бедная девочка, тебе приходится продавать свои вещи!» – и этим вызывает во мне стыд.
С тех пор слово «продажа» ассоциировалось у меня с дефицитом, когда я была бедная и приходилось что-то продавать.
«Ах, вон оно что! Вот откуда ноги растут!» – подумала я.
В программе Лизы я научилась с этим работать. Есть специальная техника проработок, направленная на то, чтобы заменить ограничивающее убеждение на созидательное.
И сейчас я по-новому думаю о слове «продажа»: продавать – это про давать. Это о том, что ты отдаешь в мир, какую пользу несешь людям, что свидетельствует уже об изобилии, а не о дефиците.
Пройдя тернистый путь развода, я осознала, как больше не хочу и чего на самом деле хочу в отношениях. Я увидела, как можно по-другому и кто мне действительно нужен. А главное – я поняла, почему случилось так, а не иначе.
В памяти всплывает картина из детства – ссора мамы с отцом, мне четыре года, и я кричу во все горло: «Мамочка, прошу, не выгоняй папу! Мамочка, прошу!»
А позже, лет в восемь, я гуляю с собакой по парку, папа идет рядом, и я ему говорю: «Папочка, пожалуйста, не пей! Умоляю тебя, не пей!» А он с серьезным лицом обещает мне: «Больше никогда! Поверь, дочка, это был последний раз! Ради тебя – больше никогда!» В тот же вечер папа пришел домой пьяный, снова скандал. Маме плохо, она в слезах и в очередной раз вызывает скорую.
Тогда я решила, что папа меня предал, он меня больше не любит, он выбрал не меня, все врут. Обида и злость поселились в сердце, и жизнь моя превратилась в сплошное испытание.
Освободиться от травм прошлого мне помогает осознанность, но прежде, чем что-либо понять, я испытала много боли. В сердце жило убеждение: «Мне никто никогда не поможет».
Помню себя в пять лет, в желтеньком комбинезончике. Мама тогда работала воспитателем в доме-интернате для детей с особенностями и летом брала нас с сестрой в лагерь, на море. Туда же с нами ездила бабушка, которая подрабатывала там санитаркой.
Однажды я сильно простудилась: у меня была ангина, и поднялась температура. Я попала в изолятор, где мне обрабатывали горло каким-то противным раствором. Как же это было больно! Как же я кричала на весь «карцер»!
Помню, бабушка сидела рядом, а я умоляла ее увести меня отсюда подальше, спасти, мне же так больно, но в ответ лишь равнодушное: «Моя смена закончилась», – и холодное спокойствие в ее взгляде.