Было бы смешно, если бы ты упал, жирный боров.
– Мы что, на этом поплывем?
Толстяк смутился и оглянулся на лодку, словно сам ее видел впервой.
– Прошу прощения. Конечно, судно мое не новое. Но других у меня нет.
Его глазки все еще бегали с одного на другого.
– Поплыли уже. Холодно тут стоять, – рявкнула Мольга. Она проверила маленький сверток под плащом. На месте. Не потеряла. Обошла толстяка и пошла по трапу.
– Не люблю плоскодонки, – пробубнил Богдан, последовав за Мольгой.
Тесная каюта была до потолка забита всякого рода барахлом. Все это барахло было еле-как привязано канатами к поперечным балкам.
– Задень тут что-нибудь и тебя найдут грузчики под кучей барахла, когда прибудем в Росток.
Арлей уставился на Мольгу, не понимая, угроза это или шутка.
– Вам нечего бояться. Вы можете расположиться на этой стороне, – толстяк указал угол с утоптанной отсыревшей соломой. – Если позволите, я дам команду к отплытию.
– Командуй, – ответил Богдан, после чего обратился к Арлею и Мольге: – Тут зато не моросит.
И в самом деле. Иди поной бурлакам на веслах. Они сидят под открытым небом и на ветру.
Несмотря на топот ног, скрип досок, шум воды и вой ветра, в трюме отлично было слышно крики коротышки. Он поливал бурлаков отборной бранью. Самые остроумные выражения вызвали улыбку на лице Арлея.
Богдан выбрал из барахла заколоченный ларь и уселся на нем. Арлей опустился на солому. Мольга не желал сидеть с инквизицией в одном углу и оперлась на перекладину в стороне.
С палубы брань коротышки сменилась ритмичному:
– И раз! И раз! И раз!
– Сколько нам плыть? – спросила Мольга.
– Три-четыре дня.
Арлей присвистнул.
– И все четыре дня он будет так орать?
– Если будет попутный ветер, то наверное перестанет, – ответил Богдан.
– Скучно, – помолчав выдала Мольга.
– Ты бы могла нас развлечь, – ехидно подмигнул ей Арлей.
– У тебя две здоровых руки. Развлекай себя сам.
Богдан засмеялся, а Мольга насторожилась. Ублюдки ей не друзья. И никогда ими не станут. Воспоминания об изнасилованиях в узилище были слишком свежими.
– Еще и холодно. А ты могла бы нас согреть, – не унимался Арлей.
Как ей хотелось перерезать ему глотку и смыть кровью ехидную улыбку, но этого не допустит его дружок. А о возвращении и награде можно и вовсе забыть.
Мольга достала кинжал и стала выковыривать им грязь из-под ногтей.