Когда я наконец погружаюсь в таз, вода обнимает меня, как мягкое одеяло. Я чувствую, как напряжение наконец уходит из тела. Торунн начинает аккуратно намыливать мои волосы ароматным мылом. Закрываю глаза и позволяю ей заботливо массировать кожу головы. В этот момент я забываю о разбойниках, беловолосом язычнике, который хочет меня сожрать, как тушу свиньи. Торунн что-то рассказывает мне, но я все ещё не понимаю её язык.
Когда вода начинает остывать, я чувствую себя наконец чистой. Дева улыбается мне с одобрением и помогает выбраться из таза. Я смотрю на свое отражение в воде: кожа светится, а волосы струятся как река.
Девушка протягивает мне белое легкое платье из простой ткани, без корсетов или подъюбников. Я с легкостью его надеваю и чувствую наслаждение от простой одежды. Это прекрасно.
Торунн дает мне гребень и я не смотрясь в зеркало, расчесываю свои волосы, которые стали для меня проклятием. Они необычного светло-розового оттенка из-за моих корней. Моя мать – эльфийка, а отец – человек. Из-за кровосмешения моя внешность отличается от обычных людей. И от эльфов. Очень часто эльфийки заманивали обычных мужчин в леса, придавались плотским утехам, а после вскрывали мужам горло. Редко, но получалось так, что эльфийки беременели и получались дети. Детей так же убивали, если узнавали, что он от человека. Но меня спасла Аэлин. Она была немного старше меня и ей пришлось бежать из Аутуно, где мы жили. Эльфийка спасла не только свою жизнь, но и мою.
Как только я была готова, Торунн повела меня в другую хижину, более походящую на большой дом.
Стою в центре огромного зала, окруженная гулом голосов и смехом, которые звучат как далекий гром. Стены сделаны из грубо обработанных бревен, а их поверхность украшена резьбой, изображающей сцены битв и мифических существ. В воздухе витает запах жареного мяса и пряностей. На длинных столах, покрытых грубыми скатертями, стоят кувшины с медовухой и элем.
Как только мы вошли, меня сразу же перехватывает людоед и его сородич. Они держат меня за руки, а их лица остаются суровыми, но светловолосый все еще улыбается. Или скалится. Они говорят на своем языке – его звуки слишком резкие и неприятные для моего слуха. Я чувствую себя как пленница, но одновременно в моем сердце разгорается искра удивления. Я не могу понять ни слова, но в их голосах слышится смех и радость.