Василий Марьяныч оказывается для меня редкой находкой. Газет он не читает: "что бы, нервы не отравлять". Про телевизор говорит презрительно, и не смотрел его столько же, сколько не имел удовольствия от общения с женщинами. То есть лет десять. Репродуктор есть, но включать его не во что. Радиосеть до домика сторожа так и не дотянули, хотя вопрос о финансировании этих расходов стоит в повестке каждого перевыборного собрания садового общества, и деньги с садоводов правление собирает исправно. Единственным источником информации ему служат до "перестроечные" подшивки "Огонька" и "Науки и жизни". Зимой даже городские события доползают до него с месячным опозданием. В основном в виде легенд, сказаний и сплетен, которые он выслушивает в сберкассе в очереди за пенсией. Не дай Бог, начнется третья Мировая война, Марьяныч узнает о ней только после завершения боевых действий. И то, если будет с кем в сберкассе слово перемолвиться.
Так, что про вчерашнюю стрельбу в городе он не знает и может не узнать никогда. Да и в качестве собеседника сторож удивительно удобен. С ним невозможно проболтаться, сказать лишнее. Можно вообще ничего не говорить, он на это и внимания не обратит. За долгие, одинокие, зимние дни и ночи Марьяныч научился на свои вопросы отвечать сам, обходясь без посторонней помощи. Мнение собеседника его интересует тем меньше, чем больше он выпивает. А с зеленым змием старик на короткой ноге.
К обеду он во мне души не чает. А после третьей бутылки, пьет в основном он. Но подвести итог утренней дискуссии не забывает.
–Ты к бабе на поклон не иди. Ни за какие коврижки. Хошь, у меня живи. Дом большой. Мужик ты ничего. Научу тебя жизни, поймешь в чем ее смысл и сердцевина, спасибо скажешь. А баба, коли нужно будет, найдет тя. Сама прибежит денег просить. Верно говорю.
Я и не спорю. Найдет ли меня баба, вопрос третий, главное, чтобы другие не нашли.
Глава 8
Неделя проходит спокойно. Выбираясь из сторожки в магазины, я старательно штудирую местную прессу. В городских газетах дня три обсасывали подробности перестрелки на территории МПК 27. Кирсан лежит в реанимации с хорошими шансами на выживание. Его "правую руку" по кличке Хлыст похоронили вместе с половиной банды. Журналисты не пропустили мимо своего внимания эскорт милиции и колонну иномарок, растянувшуюся в траурном кортеже на два квартала. О моей взломанной квартире ни в одном разделе криминальной хроники не было сказано ни слова. Да и меня, если судить по прессе, никто не ищет. Эка важность: пропал бывший тренер. Вот самочувствие криминального авторитета – это тема дня!