– Чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган, – он отпил из горла и зажмурился, проглатывая алкоголь. – Дядя Вася, если бы жив был вообще из сапожка бы пил, он же его всегда в гости с собой приносил.
– Из сапожка?
– Ну сапожок такой, стеклянный или хрустальный, – он очертил руками что-то продолговатое, размером с большую рюмку.
– Аа, – в голове с трудом всплыло бледное воспоминание из детства: как папа, сидя во главе стола, накрытого в зале по случаю какого-то праздника, смеется и залпом выпивает наполненную «с горочкой» рюмку в виде сапога.
– Мама этот сапожок разбила. Не хотела, чтобы папа пил, – вспомнила я.
– Так он и не пил особо, – Алик вытащил сигарету и закурил. – Хороший был человек, жаль, что его нет с нами сейчас.
– Да, инсульт с кем угодно может внезапно случиться, – нехотя сказала я. Мне всегда было неловко говорить об отце, потому что я знаю его только с маминых рассказов и не совсем понимаю, что мне нужно отвечать на соболезнования и комментарии, которые просрочились на десятки лет.
– Ты думаешь, что он от инсульта умер? – Алик неловко стряхнул пепел себе на брюки и принялся смахивать его рукой.
– Ну не совсем. У него тромб оторвался, ему плохо стало, он на улицу вышел и там замерз, наверное, у него сознание помутилось или что-то вроде того. Мне мама так рассказывала, – неуверенно добавила я.
Алик немного помолчал, сразу как будто немного протрезвел и отпив еще немного из бутылки, откашлявшись сказал:
– Я думал ты уже знаешь. Мне же всего девять было, когда дядя Вася умер. Маленькому мне, ничего толком не рассказывали, умер и умер. Когда с учебы приехал уже стал во все взрослые разговоры вслушиваться, так и узнал, что дядя Вася оказывается странной смертью погиб, – он посмотрел мне в глаза. – Необычной.
– Необычной? – сигарета догорела у меня в руке обожгя мне пальцы. Я вздрогнула и выбросила окурок в сторону.
– Не было инсульта. Говорят его убили. Он же в ночь перед смертью один дежурил, так вот кто-то приехал к нему на пост, избил и оставил его умирать в сугробе.
– Кому это надо было? Он же простой гаишник был, – недоуменно спросила я.
– Девяностые же были! Кого-то не того остановил и все, – он провел по шее большим пальцем. – Людей тогда и за меньшее убивали.
Алик затянулся сигаретой и выпустил густую струю дыма, смешанного с паром от дыхания, она растаяла в воздухе слившись с белоснежным покровом снега.