– Я тоже сначала подумал, что мама спит, – осипшим от долгого молчания голосом сказал новенький.
– Это правда, что ты свою тетку зарезать пытался? – спросил Леха, потому что Гена опять замолчал.
Гена ничего не ответил. Про женщину, которую он видел в день убийства матери он попытался рассказать тете, но она отвела его к врачу в самую настоящую психушку, сказав, что это были глюки от нервного потрясения. Врач в психушке задавал странные вопросы, а все, кого они встретили в той больнице вели себя чудно: один мальчик слизывал пыль, другой рассказывал о каком-то самолете и перечислял его детали, а одна девочка даже начала суетливо стягивать с себя одежду, как только ее мама отвернулась для разговора с женщиной в регистратуре.
Но Гена знал, что это были не глюки, потому что эта женщина приходила потом еще много раз. Вернее, она просто выглядела, как женщина, но точно ею не была, как и не была человеком. Гена не мог понять, что она такое, но с каждым разом боялся ее все больше и больше. Обычно она появлялась в гостиной тетиной квартиры, в которой он спал на раскладном диване и начинала неразборчиво нашептывать ему всякие слова. Вначале казалось, что она его жалеет, но потом предложения потеряли человеческий вид, стали непонятными и перемежались откровенными гадостями о нем, о маме, и о том, что он должен сделать с тетей, об этом даже не хотелось вспоминать.
Обычно он лежал, стиснув зубы и зажмурившись, пока от бессилия не забывался беспокойным сном. В какой-то момент он в отчаянии стащил кухонный нож и спрятал его под подушку. Она, конечно же, это почувствовала и подставила его. Заморочила ему голову, а когда он вытащил нож оказалось, что это тетка подошла к нему поправить сползшее во сне одеяло, а он по ошибке набросился на нее с ножом. Хорошо, хоть не убил. Вот так Гена и оказался в специнтернате.
– Давай Свина потом отмутузим в ванной. Обычно с нами туда воспитки не ходят, а то если они спалят, опять будем по площадке круги наматывать.
– Давай, – Гене эта идея понравилась.
– Леха, – он протянул руку для рукопожатия.
– Гена, – пожал ее новенький.
Одинокое, двухэтажное строение, белое с широкой синей полосой посередине, окруженное силуэтами безжизненных, невысоких деревьев и бесконечными сугробами, стоит на краю города, хотя кажется, что на другой планете. Огромное пространство сокращено до небольшого пятачка, светом одинокого фонаря, и только вдалеке поблескивают огоньки города. Идет мелкий-мелкий снежок, почти пыль, аккуратно укрывший все недостатки и огрехи ландшафта.