– Все! Привал! – устало проговорила я.
– Я хочу пить, мам! – измученно прошептала Варя. Мое сердце защемило от несправедливости, я ничем не могла помочь своей дочери. Это вызывало во мне физическую боль.
– Варенька, воды у нас нет, потерпи, пожалуйста. Завтра обязательно что-нибудь придумаем, а сейчас давай-ка ты съешь огурец? – предложила я.
Дочка согласно кивнула, и боль в сердце отступила. Я не представляла, чтобы я делала, если бы Варя отреагировала не столь спокойным образом.
Огурец водянистый, он должен был облегчить ситуацию и притупить жажду. Варя растерзала плод с явной охотой, но поедание овоща у нее забрало последние крохи сил. Варя легла и устроила голову на моих коленях. Я легонько водила рукой по ее пушистым волосам и запела добрую колыбельную. Мелодия еще не закончилась, а дочка уже славно сопела.
Мне так быстро заснуть не светило, я много размышляла. Первое, что же подумали родители про наше исчезновение. Я не сомневалась, что моим родителям уже стало известно о нашем отсутствии. Мы были близки, часто созванивались и проводили выходные вместе. Они уже должны были понять, что я и Варя пропали. Я переживала и сожалела, что никак не могу облегчить сложившуюся нелепую ситуацию.
Второе, что меня волновало – сам лес. Я его слушала, если быть точнее, то пыталась слушать. Вокруг стояла тяжеленая тишь, только далеко-далеко перешептывалась листва, но я была на страже. Моя палка была рядом. Любому хищнику не поздоровится, если он рискнет приблизиться к нам. Я не была уверенна, что смогла бы воспользоваться деревянным оружием удачно, но палка придавала мне веру в шанс.
В общем ночь прошла в страхе, что эту дубину придется использовать, в горестных переживаниях о родных и о нас самих. Иногда у меня получалось провалиться в мутную дрему, но от страха пропустить что-то жизнеугрожающее меня тошнило, и я не позволяла себе крепко уснуть.
Небо стало светлеть – долго я этого ждала. Очертания окружающего нового мира начали проявляться вместе с утренним светом. Ночные переживания медленно отступали, ведь впереди был еще один день. Он дарил надежду, что мы выберемся отсюда.
Солнце медленно поднималось, и его лучи постепенно раскрашивали вековых жителей в золотисто-розовые цвета. Утренний свет приветствовал свои угодья, а заодно и нас, непонятно как попавших сюда путников.