Что уж и говорить о декорациях из чучел мёртвых птиц. И это отнюдь не считалось чем-то варварским и диким, напротив, каждая достойная дама желала заполучить шляпу, украшенную головой редкой птицы, или же крылом, а лучше целой тушкой!
Мариэль же была противницей всего искусственного, а живые цветы ей было жалко. «Сорванные цветы уже не живые», – говорила она.
Сейчас её волосы были собраны в пучок на затылке. Лишь несколько прядей с обеих сторон вились по щекам.
– Вот чудеса! Неужто это вы, Мари?! – восторженно воскликнул Робинсон- старший.
– Она самая! – уверенно и по-отцовски гордо подтвердил хозяин дома. – Моя Мари! Я чувствовал бы себя глубоко несчастным, не видя её улыбки ежедневно.
Представители сильного пола поднялись, приветствуя даму. Эштон отодвинул стул и жестом пригласил сестру присесть рядом. Девушка вежливо улыбнулась, склонившись в глубоком реверансе. Затем, подав руку брату, аккуратно опустилась на стул рядом с ним. Эштон уловил взгляд Эвана, которым тот неприкрыто оценивал сестру и ему стало не по себе. Он всегда оберегал сестру от дурных взглядов и недостойных манер окружающих.
Сейчас же это был его гость, и он старался не акцентировать на этом внимания, дав Эвану второй шанс реабилитироваться. Но только на сей раз, лишь сегодня…
– Чем же украшает свои серые будни в пасмурном Лондоне, этот юный ангел? – спросил Робинсон- старший.
Но вместо Мари ответил её отец.
– Моя дочь последние семь лет училась в частной школе и совсем недавно окончила ее. Там она искусно научилась музицировать, получила знания по части этикета и подтянула арифметику. Помимо этого, Мари в совершенстве владеет французским языком. Все это благодаря нашей превосходной гувернантке миссис Адамс, которая вот уже десять с лишним лет не только открывает перед ней дверь в науку и культуру, но и крепко держит её за руку, не давая оступиться на жизненном пути. Дона
благотворно влияет на Мари, она просто находка для нас, и не знаю, что бы я делал без неё, особенно тогда, когда Роуз нас «покинула». Я бы, право, не справился!
Эштон внимательно посмотрел на отца, затем отвел глаза в сторону камина, задумчиво глядя на языки пламени.
Его раздумья прервал отцовский голос:
– О, Мари очень амбициозна, у нас много дискуссий по этому поводу!
Мари устремила взгляд на отца, полный надежды, что он сменит гнев на милость, то есть позволит ей самой избрать тропу в будущее.