В это время у меня случилась поклевка, я вытащил окуня горбача больше килограмма, но не смог достать крючок. Не стал уродовать рыбу, обрезал леску и насадил окуня на кукан. Дядя Федя обернулся ко мне и сказал:
– Хватить баловаться. Привязывай этот крючок. Леща проворонишь!
Я взял большой кованный заточенный крючок с длинным цевьём и привязал восьмёркой к своей удочке. Он достал из брезентового мешка сетку с вареной кашей и опустил на дно реки у кормы, привязав шнур на ней к скобе на задней стенке лодки. Собрал и отложил в сторону свою удочку. Взял с кармана рюкзака удочку, собранную на мотовиле, надел на крючки несколько опарышей и стал опускать её в воду разматывая мотовило. Основная леска один миллиметр, два поводка на леске 0,4 мм. В конце лески оказалось петля. Сделана она на продолжении основной лески. Её затянули в красный кембрик. Виниловый изолятор, снятый предварительно с тонкой 2,5 мм медной проволоки. Гибкую петлю, дядя Фёдор одел себе на палец и стал ждать, слегка пошевеливая им. У меня крючок оказался несколько толще, и я решил не мучиться с опарышам, насадил снова выползка и забросил удочку в прежне место. Мы стали ждать. В бассейне Волги я рыбачу впервые. Я стал наблюдать за своим поплавком и краем глаза следить за дядей Фёдором. Вдруг дядя Фёдор замахал руками, и в лодке появился золотой в солнечных лучах лещ, килограмма на полтора, потом второй третий, четвёртый и клёв прекратился. У меня поплавок двигался по кругу водоворота и стоял, как солдатик даже намёка на поклёвку не было. Дядя Фёдор развернул гвоздь, вбитый в борт лодки шляпкой в сторону, повесил на него петлю, повернул обратно шляпку вверх и сказал:
– Стая прошла. Посидим ещё немножко, подождем. Если клёва не будет, в ближайшие полчаса, сходим к маме, перекусим. Потом если хочешь, приедем на вечернюю зорьку. Мы сидели, разговаривали о том, о сём, как дядя Федя крикнул:
– Чего спишь? У тебя клюёт. Подсекай!
Я посмотрел на поплавок, он просто плавал лёжа на боку, ни толчка, ни рывка я не увидел. Но послушался, дёрнул удочку на себя. Она согнулась почти до воды, что-то тяжёлое повисло на конце. Я крепко сжал удилище в своих руках, потянул его на себя. Рыба заходила вокруг лодки. Дядя Федя зашёл вперёд меня, и успел ухватиться, за конец, сломавшегося последнего звена моей удочки. Перебирая руками по остатку бамбуковой палки, держа её прямо в натяг, не допуская изгиба, он добрался до лески взял её в руки и начал постепенно выбирать в лодку. Рыбина все ближе делала круги вокруг лодке, теряя свои силы. Наконец, она показалась над водой. Глотнув несколько раз воздуха, она значительно ослабела. Дядя Федя подтянул её к борту лодки. Я схватил садок, благо он был большой, и со второго захода завёл под рыбу. Поднял его вместе с большой золотой рыбиной над лодкой. Она тут же сорвалась, но была уже в глубоком садке. Я опустил садок на дно лодки и посмотрел на дядю Федора. Его руки дрожали, но он улыбался. С брюха пойманной рыбы появились зёрнышки икры. Мы сидим друг против друга, любуемся пойманной рыбой.