Пропади оно пропадом, это хрупкое мужское самолюбие!
– Виктор Александрович, напоминаю, что я представитель власти, и я не могу одобрить дуэль, какой бы обоснованной ни была причина. Больше того, я должен всячески воспрепятствовать такой возможности.
– Кто-то говорит о дуэли? – с деланым удивлением сказал муж.
– Я говорю. И вы ушли от ответа на мою просьбу не вызывать Зайкова. Поэтому я вынужден превратить просьбу в требование. Дайте мне слово, что не пошлете ему вызов. Иначе мне придется потребовать домашнего ареста и для вас.
– Вы не посмеете!
– Посмею. Как ни унизителен домашний арест, это все же лучше, чем петля, которая полагается за поединок по закону.
Нет, ну что у мужчин за манера по любому поводу проделывать друг в друге дырки?
– А разве покушение на убийство не является поводом для ареста? – спросила я.
– Ареста и казни, что я безуспешно пытаюсь втолковать вашему супругу. Может, хоть вы сможете уговорить его быть благоразумным.
– Строгость законов в Рутении компенсируется необязательностью их исполнения, – фыркнул Виктор.
– Не когда я исправник.
– Но не судья, – не унимался муж.
– Я говорю не о возможной дуэли, – вмешалась я. – Я говорю о попытке убийства князя Северского.
– Убийства? – подобрался Стрельцов, и одновременно муж воскликнул:
– Настя!
– Эта попытка еще и доказательство, что Зайков прекрасно знал о моем пребывании в городе, – продолжала я. – И что ни на какое свидание я его не звала. Есть свидетели…
– Замолчи немедленно!
– И не подумаю! – возмутилась я. – Я не собираюсь становиться молодой богатой вдовой только потому, что у моего мужа гордыня в заднице играет!
Кажется, это было грубо, потому что Стрельцов уставился на меня с изумлением. Но мне было все равно.
– Если уж ты так бережешь мою репутацию, подумай о том, что с ней станет, если тебя застрелят! В бедную Наталью Николаевну только ленивый не бросил камень, как будто мало ей было горя!
– Кто такая Наталья Николаевна? – полюбопытствовал Стрельцов.
– Знакомая моих знакомых. – И правда, есть ли среди моих знакомых те, кто никогда не слышал о Наталье Николаевне? – Осталась вдовой с четырьмя детьми, и все, кто знал ее мужа, обвинили…
– Анастасия, хватит. – В голосе мужа прозвучало столько холода, что я едва не поежилась, хотя в карете было тепло. – Кирилл Александрович, прошу прощения, что вы стали свидетелем семейной сцены. Моя жена слишком остро воспринимает все после болезни.