– В городе люди. Спокойнее.
– Понятно. – Сашка отворачивается и тихо добавляет, – но она не могла уехать, вот так: не предупредив меня. Хоть в ВК, но обязательно бы написала.
Глава 7
Мы вернулись в бункер. Вокруг нас бетон и тишина. Она наступила сразу, как я перестал говорить. Сашка привалился к стенке, сидит, разглядывает пол. Сын убит моим рассказом. Тишина тянется так долго, что мне начинает казаться, что в бункере никого нет. Ни меня, ни Сашки. Пустота. Только тишина и бетон.
– Всё из-за меня. Я же дебил, урод недоделанный. – Сашка говорит тихо, как бы самому себе, – Но я всё исправлю!
– Что? – смотрю на сына, – и как?
– Нужно идти и искать их всех: маму, дядю Серёжу, тётю Лену, Дашку!
– Где и искать?
– Не знаю. Но я уже не могу здесь. Это глупо и нечестно! Всё из-за меня и я должен…
Мы, действительно, вырастили хорошего сына. Только хорошим в это мире выжить труднее, чем плохим. И я, настолько жёстко, насколько это у меня может получиться, говорю:
– Ничего ты не должен. А если разбираться в том, кто виноват, то мы сначала до Президента дойдём, потом до вируса, а закончим Всевышним. – Я торможу Сына, хотя понимаю, что он прав. Но согласиться с ним – значит начать действовать. А я действовать не готов. Не потому, что мешает рана. Она здесь не причём. Я не готов к действию давно. Наверное, всю жизнь. Я никогда не был героем. Обывателем, теоретиком жизни – да, героем – нет. В моей биографии случались поступки, которыми можно было бы при случае прихвастнуть. Но и случая такого не представлялось и поступки были результатом обстоятельств. Тогда жизнь не давала выбора. А когда нет выбора, совершить подвиг просто. Сейчас, спрятав свою нерешительность за толстыми стенами подземелья, я имел выбор. Именно возможность выбора делала меня беспомощным и инертным.
– Есть хочешь? – поднимаю глаза на Сашку и боюсь, что он всё прочитает в них. Но сын на меня не смотрит. Он думает о своём.
– Нет. Потом. Я сейчас. – Сашка уходит в дом. Спустя пару минут возвращается с двумя обрезками водопроводной трубы.
– Славная охота, – пытаюсь иронизировать, но слышу, как дрожит мой голос, – С трубами против автоматов.
– Ничего. Зато не с голыми руками. – Сашка не глядя сует мне в руку трубу.
– Подожди, – я вспомнил о пистолете. – Помоги.
Опираясь на руку сына поднимаюсь с пола, подхожу к стеллажу и беру оружие.