– Мою учить не надо. Моя ум с молоком матери впитала. Она знает, что ислам – это покорность. Женщина покоряется мужчине. Мужчина – Аллаху.
– А Аллах кому? Убийцам вроде тебя? – Лена оборачивается и встречает врага глаза в глаза. Я понимаю, что и до этого Серёгина жена взгляд не прятала.
Акрам наклоняется, поднимает в земли расколотое берёзовое полено и коротко, без замаха бьёт Лену по спине. Я едва успеваю поймать сына за плечо. Сашка готов перемахнуть через забор и вступить в бой.
– Это не я ударил. Это Аллах учит тебя моей рукой: не дерзи сильному. – Акрам по-прежнему спокоен и, даже, кажется, улыбается.
Сидевшие до этого молча мужики, начинают гоготать.
– Акрам, дай дубину. Сейчас её Иисус проучит не хуже! – Рыжий детина, тот самый, с перевязанной рукой, которого утром выключил Сергей, уже вполне оклемался. Такого по голове бить нельзя. Там ничего нет. Такому голову можно оторвать, и он ещё полдня будет землю топтать, как ни в чём не бывало, пока до мышц дойдёт сигнал о потере ключевой детали -центрально нервной системы. Хотя, что у таких бугаёв центральное – вопрос отдельный. Но, точно, не мозг.
Я встаю почти в полный рост и заглядываю за кусты смородины. Там, в тени забора на остатках сугроба лежат три тела. Два в робах. И Маша.
Рядом, на молодой траве, скрученный электрическим кабелем – Сергей.
– Твоей рукой только этих дебилов учить можно! – в глазах у Лены слёзы. Но не от слабости, от боли.
– Акрам, отдай нам бабу! – Я не успеваю заметить, кто это сказал.
– Мы её чуток поучим… – рыжий расстёгивает ширинку.
– Вечером. – Акрам ухмыляется, – это будет вечерняя школа. Уберите к остальным. – Кладёт руки на плечи Лены. – Женщина, упрямые долго не живут. Они больно умирают. Посмотри на мужа и подумай.
– Чтоб ты сдох. – Лена встаёт из-за стола.
– Ты убьёшь?
– Вирус, если не побрезгует. – Наверное, Лена понимает, что сказала глупость, но установиться уже не может,– хотя на такое говно …
– Мужика тащите. – Лену под руки волокут в балок. Тот, что на улице. Акрам присаживается на место Лены. А Серёгу уже за ноги тащат к столу. Его голова бьётся о тротуарную плитку садовой дорожки. И каждый удар отдаётся болью в моём мозгу. Я не сразу понимаю, что это мой собственный пульс.
– Серёга был прав. Там люди. – Я понимаю, что в балке держат не только Лену. В нём заложники. Наверное, их много.