Но Терри, как истинный аристократ, сделал вид, что ничего не заметил. В упор не видеть низших магических существ – это как раз неотъемлемое свойство потомственных чародеев.
Терри взял меня за руку и резко замер, пристально глядя на мое запястье.
А потом, словно мы и не прощались с ним накануне, без всяких приветствий и предисловий спросил:
– Это что? – И в голосе его слышалась ледяная сталь, присущая только потомственным, обещание во всем сию же минуту разобраться и гарантируя жестокую смерть всем выявленным нарушителям.
– Э-э… – опешила я от столь неожиданной темы разговора. – Это так, беленький, миленький котик поцарапал.
Терри улыбнулся так, как могут только аристократы или аллигаторы – сияюще-лучезарно и радостно.
– Поздравляю, этот беленький, миленький котик вскоре придет за тобой.
Я оторопела от такого известия.
– Мег! – Уже серьезно припечатал аристократ. Лицо его было серьезно и сурово. – Это брачная метка одного из древнейших семейств перевертышей! Если оборотень пометил тебя – он придет за тобой и похитит любой ценой!
Я икнула от ужаса. Не все оборотни были моногамны, некоторые создавали себе гаремы, утаскивая в свое логово ведьм, магичек и даже простых человечек. Попасть в обитель пушистых было легко, а вот выйти. Только ногами вперед.
К тому же, наигравшись с добычей, особо крупные оборотни могли и съесть жертву своей страсти. Потому что ни один перевертыш не потерпит, чтобы его пара принадлежала другому.
А меня пометили, на мне брачный знак!
Я сглотнула. Почему-то сильно пересохло в горле, и коленки мелко-мелко задрожали.
– Что же мне теперь делать? – вспомнив все, что знала про перевертышей, чуть не плача, прошептала я, стараясь не разреветься в голос и трусливо утешая себя тем, что брачная печать – это еще не брак. Только через мой труп!
– Помогать мне, – серьезно ответил аристократ и встал, подавая руку. Я уцепилась за его ладонь, как за спасательную соломинку.
Помогать? Все что угодно!
Подведя меня к окну, потомственный аристократ долго рассматривал царапины. А потом, наклонившись, прикоснулся к ним губами и надолго застыл.
Я забыла, как дышать. А когда губы заскользили по коже, зацеловывая красные рубцы, я и вовсе потеряла дар речи. Только стояла, затаив дыхание от восхищения, и молилась, чтобы не упасть в обморок. У меня мурашки пошли по коже от этих прикосновений! Губы, которые на вид казались очень твердыми и упрямыми, по ощущениям были мягкими как пух и нежными, словно шелк. Я невольно приоткрыла рот, предвкушая эти касания своими губами. И тут же захлопнула.