А дальше Рой осознал, что он бежит. Он не знал куда он бежит и почему, но все вокруг него тоже бежали – кто-то покатился кубарем с холма, кто-то удержался на ногах. Ясное небо заволокло черным дымом, но вокруг ничего не горело, из памяти выпали минуты или часы – когда он пришёл в себя он уже не бежал – медленно брёл по полю. Вокруг никого не было. Оглянувшись, он понял, что холм стал совсем маленькой точкой. Рой со стоном упал и забылся сном прям там, где он был, – благо трава была мягкая.
Когда он открыл глаза, солнце ярко светило, наступил другой день. Рой встал, огляделся – вокруг было всё также пустынно – мимолётом он понял, что он жив и практически цел. Шлем он потерял, но лук со стрелами, кинжал и мех с водой уцелели.
Вспомнился наказ сержанта перед боем: “Если мы оставим поле боя – все должны вернуться в дальний лагерь, вы все знаете где он находится и как его найти!” Это было правдой – в этом лагере Рой провёл два месяца, выходили они оттуда без спешки и паники, будучи на своих землях, спокойно шли к полю боя – запомнить, как выглядели окружающие леса и поля для выросшего в деревне не составило сложности. Отпив воды из меха и сориентировавшись, он пошёл в сторону лагеря.
Гвэла – такого же вчерашнего крестьянина, уже знакомого ему по лучному отряду, даже в какой-то мере приятеля, – он заметил минут через сорок. Он сидел на траве и озирался с видом человека, который не понимает, где он находится. Увидев Роя, тот оживился и, перекинувшись парой фраз, дальше они пошли вдвоём.
Еды у обоих не было, но были меха с водой, а до лагеря был день хода. Они шли весь день, заночевали под пологом леса, и, на следующий ден ь, к полудню вышли к месту, где должен быть лагерь. Поле там сужалось, теснимое с одной стороны лесом, с другой стороны – рекой. И над всем этим тянулся уже изрядно рассеявшийся дым… Видны были перевернутые телеги, лошади, застывшие на земле в неестественных позах, и тела людей. Лагеря не было – идти дальше было некуда.