Прошло еще полчаса поездки. Реденькая пелена дыма за окном сгустилась и почернела – мы наконец прибыли в Петрополис.
Как и всегда по весне, столица империи тонула в зелени. Стоящие на стремянках рабочие развешивали на мертвые, черные от копоти скелеты деревьев нарядные изумрудные флажки. На темных от угольной пыли фасадах домов трудились маляры, крася лепнину нарядной ярь-медянкой. Сирень и тюльпаны, нарциссы и незабудки, жасмин и ландыши заполнили своими изображениями побитые кислотными дождями свинцовые рекламные щиты. Прожекторы, освещавшие путь людям в фабричном дыму, были забраны цветными стеклами, крася чугунные тротуары в приятный травянистый цвет. В общем, весна окончательно захватила наш город.
Наш локомобиль меж тем въехал на набережную Екатерининского канала, чьи переливающиеся радугой масляные воды уже освободились от грязного черного льда. Вскоре машина завернула на тупиковый путь, встав возле краснокирпичной громады сыскного отделения.
Распахнув бронированную дверь, я вышел на мощенный железными плитами тротуар и с наслаждением втянул в себя густой столичный воздух. Закашлялся и улыбнулся – дым отечества, как и всегда, был сладок и приятен. Впрочем, стоило нам сделать лишь пару шагов к сыскному отделению, как улыбка на моем лице истаяла так же, как и сошедший с тротуаров черный снег.
Возле входа в здание на тупиковом пути виднелся дорогой локомобиль. Непомерно длинный, сверкающий хромом, украшенный перламутровыми и костяными вставками, выкрашенный в нежнейше-розовый цвет, он гордо нес на дверях огромный герб в виде двух золоченых механических кротов, держащих в лапах гигантскую зубчатую шестерню.
Парослав Симеонович за моей спиной мученически простонал. Промышленница Кротовихина сумела стать сущим кошмаром для моего шефа. По степени губительного воздействия на человеческий мозг она превосходила даже мрачных жрецов Тараканьего бога, а по упертости легко могла сравниться с живущими в Сибири однорогами.
Только за последние месяцы она подкинула сыскному отделению целых три расследования, а затем после их окончания просто забрала заявления, обратив все работы в прах. И что самое худшее, Кротовихина была близкой родственницей министра внутренних дел Суховеева, а потому выслушивать вздорную промышленицу всегда приходилось лично Парославу Симеоновичу.