Да, можно было бы напрячь воображение и представить, будто люди просто покинули этот город и сделали это достаточно давно, но… Но вот я вижу чей-то велосипед, колеса которого потеряли идеальную круглую форму, руль перекосило, а педали и вовсе отсутствовали. Зато ржавая цепь, коричнево-зеленоватого цвета была на месте. Вот дальше вижу тяжелые тома энциклопедий. От них уцелели только кожаные, когда-то бывшие роскошными, переплеты. А чуть дальше, лицом к небу, лежит чья-то лысая кукла. Один глаз у нее уже почти стерся, как и рот. А второй, выцветший, блекло-голубой, удивленно смотрит на нас. И игрушка будто спрашивает: за что со мной так?
Я замер возле куклы. Ведь у нее наверняка была маленькая хозяйка, обожавшая ее, холившая и лелеявшая, игравшая с ней в дочки-матери. Воображение представило мне милую маленькую девочку с аккуратными косичками – их утром ей заплела любящая мама. Малышка наверняка укладывала куклу с собой в кровать, пыталась накормить манной кашей за завтраком под умиленными взглядами родителей. А к обеду… К обеду кукла лишилась любимой и любящей хозяйки. И сколько таких девочек было в Атлантиде? Или мальчишек, обожавших гонять на велосипедах? Юных или не очень ученых, которые с трепетом относились к своим фолиантам и ни за что не пожелали бы им подобной участи! Вещи, которые все еще оставались тут, стали безмолвным доказательством того, что люди не оставляли город в поисках лучшей доли. Ужасная, огромная несправедливость мигом оборвала его мирное существование.
– Это слишком. – присел я на обломок стены.
– Прости, мой мальчик. Многое бы я отдал, чтобы ни ты, ни кто-то иной не испытывал такой боли, как сейчас. Такой боли, как тогда.
– Ты поможешь это не допустить.
Остальные члены экспедиции, такие же шокированные и потрясенные, как я, бродили неподалеку. Никто из них не удивлялся тому, что я бормочу себе под нос – еще на Нибиру привыкли. К тому же все знали, что я со всемогущими на постоянной связи, а потому не мешали нам общаться. Да еще и проявляли удивительную деликатность: едва только поймут, что у меня начинается сеанс телепатического созвона с высшей силой, сразу же отходили в сторонку, чтобы не подслушать нас ненароком.
– Увы, сынок, будут еще потрясения. – со вздохом сказал Даниил. – Надо морально подготовиться. Это окажется еще страшнее.