– Видишь ли, – сказал Костров, – если ты хорошо знаком… Впрочем, ты не можешь быть знаком с законом об оперативно-розыскной деятельности. В этом законе есть несколько разделов, некоторые из них секретные, которые говорят, что если человек, внедренный в преступную организацию, совершает преступление, квалифицируемое законом как не тяжкое, то ему будет определенное снисхождение – списываются эти преступления.
– А если, например, убийство? У меня же, как у минера, может быть только один вид преступлений – убийство с помощью взрывных устройств…
– Ну, если эти убийства происходят по линии ликвидации преступных элементов – воров в законе, уголовников, то мы на это закроем глаза. Но если убийство коснется коммерсантов или сотрудников милиции, то уж тогда извини, брат, будет другой разговор.
Кукушкин помолчал.
– Ладно, – проговорил он, – Олег Петрович, давайте сделаем так. Я вас понял. Дело серьезное и важное. Поэтому я хочу сказать вот что. Если это в ваших силах – а заодно я смогу убедиться, насколько вы сильны и порядочны, – то вы должны перевести меня в другую камеру, лучше в одиночку, чтобы я спокойно в течение двух дней подумал над вашим предложением. Можно мне два дня подумать?
– Да хоть три! – улыбнулся Костров. Он понял, что, скорее всего, Кукушкин согласится на его условия.
– Хорошо. Тогда в течение трех дней я буду думать. Потом приходите, и я даю вам ответ – либо да, либо нет. Так что?
– В принципе, я согласен. Но посмотри: если ты будешь думать три дня и примешь положительное решение, как объяснить твое отсутствие в преступной группировке, куда ты входишь…
Тут Кукушкин перебил его:
– Коллектив. А еще лучше – организация.
– Хорош, пусть будет организация. Так вот, три дня – это много. Они спросят тебя, где ты был эти три дня.
– Это уже мои проблемы, – ответил Кукушкин. – Я найду, что сказать. Так даете три дня?
– Да, хорошо. Сегодня у нас вторник. Я прихожу к тебе в пятницу.
Кукушкин стал загибать пальцы.
– А сегодняшний день мы тоже считаем?
– Тебя переведут к другую камеру часа через два. Так что можешь думать.
Костров нажал кнопку. Через несколько минут в кабинете появился оперативник из девятого отдела.
– Значит, мы с Кукушкиным договорились, – сказал ему Костров. – Три дня думать будет. Нужно перевести его в одиночку. А через три дня он даст нам ответ. Три дня его никто не должен беспокоить. Сделаешь?