Сердце сжалось от боли и обиды, внутри разлилось удушающее чувство унижения. Как же смешно и жалко я выглядела со своими наивными надеждами на наше будущее.
Я чувствовала, как горло сжимается от боли, а глаза начинают жечь слёзы, которые я изо всех сил сдерживала. Гордость не позволяла им пролиться здесь, на глазах у всей его семьи и войска. Но внутри меня всё разрывалось, пока я не могла ни дышать, ни двигаться.
Когда их поцелуй завершился, отец Оберина сделал приглашающий жест, и всё войско двинулось вперёд, направляясь к воротам замка. Я же сидела, словно поражённая молнией, и не могла ни пошевелиться, ни заставить свою лошадь тронуться с места. Пальцы бессильно разжались, отпуская поводья, а мысли путались и громоздились в голове, не давая мне ни одного ясного ответа.
И тогда на помощь пришёл Ноэль. Он резко выхватил поводья из моих рук, потянул лошадь за собой и резко прикрикнул, вырывая меня из этой оглушающей пустоты:
– Очнись, принцесса!
Я не очнулась…Всё происходящее вокруг казалось иллюзорным, будто я смотрела на собственную жизнь издалека, через плотный туман. Звуки доносились приглушённо, лица окружающих сливались в одно невнятное пятно. Меня представили сухощавому старику, который с гордостью назвался управляющим гаремом короля. Гарем? Значит, у Оберина есть гарем? И теперь я – его часть?
Старик оживлённо рассказывал о том, какая честь мне выпала. Он показывал роскошные покои, хвалил их, как будто это должно было меня утешить. "Самые лучшие комнаты для самой лучшей из женщин", – повторял он с усердием, от которого меня буквально мутило. Они пытались продемонстрировать мне наряды – бесконечное множество платьев, от шелковых до бархатных, созданных специально для меня.
Но всё это казалось нелепым и ненужным. Мне хотелось одного – чтобы все ушли. Чтобы я осталась одна и могла наконец выдохнуть.
– Выйдите. Сейчас же, – произнесла я, холодно глядя на старика.
Он замер, недоумённо приподняв брови, словно не понимая, чем я недовольна. "Вам достались самые роскошные покои, чего же ещё вы хотите?" – читалось в его взгляде.
– Я сказала: выйдите, – повторила я громче, и голос прозвучал так резко, что он вздрогнул.
Когда дверь наконец закрылась за ним и его помощниками, я осталась одна. Всё напряжение обрушилось на меня, словно лавина. Колени подкосились, и я опустилась на пол. Обхватила себя руками, слёзы хлынули горькие, обжигающие.