После нескольких секунд молчания, Джозефин решается нарушить тишину, но её голос мягкий, полон заботы:
– Рассказывай, Дел, что случилось?
Делани поднимает голову и устремляет взгляд на неё, но взгляд этот слишком тусклый, как будто она не хочет видеть ничего вокруг. Она возвращается к своему положению, снова пряча лицо в подушке.
«Что случилось?» – этот вопрос стал для неё самым тяжёлым, потому что, несмотря на всю внутреннюю борьбу, она не готова снова пережить тот момент до её прихода. Ссора с мамой, ссора с собой. Она бы хотела просто скрыться, не обсуждать это.
Джозефин терпеливо стоит, понимая, что молчание – это не отказ, а только попытка собрать мысли.
Она подождала ещё немного и снова, немного настойчивее, спрашивает:
– Ну, так что случилось?
Делани снова переводит взгляд на неё, но уже не хочет скрывать свои мысли, хотя, кажется, для этого нужно собраться.
И вот, наконец, она переворачивается на спину и изрекает с усталой ироничной усмешкой:
– Что случилось… – она закрывает глаза и отклоняет голову назад. – Отвечаю на твой вопрос: я не могу пойти на пикник с Брайаном. Не могу.
Джозефин напрягает брови, удивлённо приподняв уголки губ.
– А, ты про это? Ты мне так и не объяснила, что у тебя за планы?
Делани вспоминает тот разговор в мессенджере. Она не объяснила ничего, зато позвала Джозефин к себе, несмотря на дождь, что лил за окном. Та пыталась отказаться, но всё-таки поддалась её уговорам. И вот теперь, когда она находится у неё в гостях, Делани понимает, как нелогично поступила.
Эта неясность только добавляет вину за её действия.
Встав с кровати, она подходит к Джозефин, всё ещё стараясь держать нужную дистанцию. Она чувствует, как её тело начинает дрожать, но с усилием пытается взять себя в руки. Не слабачка же она, чтобы показывать друзьям, как ей тяжело.
На внешность старается держаться нормально, но внутри всё совсем иначе.
– Я… – её голос слегка дрожит, она теряет слова, но через мгновение говорит чётко, хоть и с лёгким безразличием: – Я улетаю в Нью-Йорк. Завтра.
Тишина, которая вдруг наступила, обвивает их, как плотная, тяжёлая ткань. Джозефин не знает, что ответить. Кажется, что воздух стал слишком плотным, и каждое слово, которое они могут произнести, может разрушить хрупкость этого момента. Как ваза, которую можно случайно, но намеренно разбить.