Но тут произошло ещё кое-что. Однажды ночью я проснулся от неясного беспокойства, что-то ворвалось в наш мир, совершенно чуждое и враждебное. И тут у меня открылась ещё одна способность. Я, неожиданно для себя, воспарил над своим телом, вылетел из подвала, пролетел над домом Сивилы, потом над домами Агаты и Гибидия, и полетел дальше к источнику возмущения эфира. Ощущение полёта были великолепно, полная свобода и лёгкость во всём, даже несмотря на присутствие такого сильного раздражителя, каким являлся невидимый гость.
Я увидел огонь, вырывающийся из чёрного колодца. Огонь был беспощадный и неукротимый, и казалось, что если тот, кто держит этот неистовый огонь на своём поводке, вдруг отпустит его, то огонь моментально уничтожит всё живое. В то же время свет от огня был до странности привлекательным, и меня потянуло к нему. Я стал изо всех сил сопротивляться этому зову, и у меня это получилось, я остановился, не долетая до него. Над огнём висела чёрная ладонь, сотканная из дыма, которая хищно шевелила огромными пальцами, будто перебирая что-то в них. Я разглядел тёмные фигуры, которые стояли вокруг колодца. Вокруг них змейками закручивалась пыль. Одна из фигур, что-то монотонно бубнила, и я понял, что это Раж, который держал в руках длинный свиток и зачитывал слова из него. Напротив него, лицом ко мне, стояла Сивила, и лицо её, освещенное хищным пламенем, походило на морду крысы с оскаленными клыками. Она держала свою руку в самом центре огня, и синие огни прыгали у неё под ладонью. Потом я заметил почти неуловимые серые потоки, которые истекали от чёрных пальцев на руку Сивилы, а от её руки ползли в грудь стоящих перед ней колдунов. Значит, вот ваш хозяин, сам пришёл, собственной персоной. Как только я подумал это, ладонь застыла, и я понял, что хозяин обнаружил моё присутствие. Моментально весь огонь сконцентрировался в моём направлении, будто сильный ветер повернул его ко мне. В груди у меня зажгло, словно туда вылили расплавленный металл. Я попытался отлететь, но невидимые огненные путы начали сжиматься вокруг меня, выжигая в моём сознании любые попытки сделать самостоятельные движения. Из последних сил я представил Луноликого, поставив его перед собой как щит, и увидел, как затрещали и обуглились края его круглой головы. Но и огонь ослабил свою хватку и начал чернеть, выпуская во все стороны клубы ядовитого чёрного дыма. Фигуры вокруг колодца начали корчиться, задыхаясь в дыму, они распластались у колодца, как черви, придавленные сапогом.