На одной из стоянок, когда было уже темно, в кибитку к доктору пришёл очень худой офицер в разорванной и окровавленной форме, и они долго не выходили оттуда, и Яра слышала, что разговор их иногда срывался на крик, но потом сразу утихал, и слышно было, что Кавелье убеждает в чём-то незнакомца на их родном языке. Яра резала ткань на повязки, смачивала их в горячем воске и развешивала на деревянные брусья, которые установили солдаты. Через некоторое время её позвал Кавелье, и она заспешила к его кибитке.
– Яра, – зашептал он, плотно закрывая за ней двери кибитки, – ты мне должна помочь! Только что был мой коллега Моррель, он служит медиком в четвёртой пехотной дивизии генерала барона Дессе, и он обратился ко мне с просьбой помочь барону, тяжело раненному в бою. Барон принадлежит к одной из самых могущественных фамилий Франции, и если он умрёт, Моррель никогда не сможет получить практику ни в Париже, ни в любом другом городе у нас на родине. А ранение барона очень серьёзно, – он вздохнул. – И всё наше положение на фронте очень серьёзно, так как мсье Кутузов основательно потрепал наши войска в Бородинском сражении. Это счастье, что наш полк был в резерве, иначе мы бы сейчас уже захлёбывались от крови своих солдат! – доктор вытащил платок из камзола и вытер пот на лбу. – Яра, мы с тобой должны поехать к Моррелю и помочь раненному барону. Ты приготовь свой чудесный отвар и захвати его с собой. Поняла? Я сейчас быстро соберу свой саквояж. И давай поторопись, время дорого.
Яра была расторопной девушкой, и ей не надо было повторять дважды, тем более она всегда держала котелок с кипятком наготове. Заварив отвар, она решила заглянуть сначала к Петру, чтобы удостовериться, что с ним всё хорошо и он накормлен. Последнее время он почти не разговаривал с Ярой, молча смотрел себе под ноги, даже не поворачивал своей головы, когда она подходила к нему. Яра подошла к обозу, к которому были прикованы русские солдаты и остановилась, как вкопанная. Петра не было, не было вообще ни одного военнопленного, валялись только срезанные верёвки. Яра развернулась и побежала к своим вещам, она решила, что ей лучше тоже убежать, пока побег пленных не обнаружили, но возле её телеги уже стоял Кавелье с саквояжем и нетерпеливо махал ей рукой. Она трясущимися руками перелила отвар в глиняный кувшин и заспешила за Кавелье к открытой двуколке. Всю дорогу она думала о Петре. Как он мог оставить её здесь! Он ведь знал, что именно она упросила доктора смягчить их содержание. И Пётр не мог не знать, что наказание для неё будет более чем суровым.