– Я не знаю, кто ты, но выясню.
Еще раз зло выдохнув, Роули отлучился в кабинет, взял со стола ноутбук и, вернувшись в гостиную, уселся на диван. Монашка все так же стояла посреди гостиной, не двигаясь, словно начала превращаться обратно в мумию.
– Садись, – процедил он.
Она осторожно опустилась на самый край, подальше от него, и длинным рукавом привычки[11] вытерла влагу со щеки.
– Ты знаешь, что это? – Он указал на раскрытый ноутбук.
– Ноутбук, – ответила она.
Из того, что она не испугалась вида из окна, обстановки комнаты и знала о существовании компьютеров, Роули сделал вывод, что умерла она относительно недавно, и это подогрело его любопытство.
– Как тебя зовут? – спросил он по-чешски.
– Я же сказала, что не знаю, – тут же ответила она с легким акцентом.
– Какая марка телефона тебе нравится больше всего? – Снова вопрос, но уже на немецком.
– Та, что названа в честь фрукта, – ответила она уже чисто, без усилий.
– Германия или Австрия? – тут же спросил он, надеясь, что она ответит так же по наитию.
– Австрия, – ни секунды не раздумывая, прошептала она, уставившись на него в явном замешательстве.
Роули быстро набрал новости и повернул к ней экран, но она помотала головой, словно в припадке, и ее тело начали сотрясать судороги. Он отложил ноутбук, схватил ее за руку, чтобы привести в чувство. Кисть со старческой кожей под его пальцами была холодной как лед и при этом сухой.
Появившееся желание просто устранить «эту проблему» снова пришлось подавить, и Аластер потащил ее в ванную комнату.
Король сделок обустроил ее таким образом, что не оставалось сомнения в величии владельца. Черный мрамор, минимализм и рога. Да, оленьи рога служили вешалкой для одежды, а также украшали потолок, свисая при входе и возле душа, неся на себе лампы. Душ располагался за стеклянной прозрачной перегородкой с правой стороны, а в центре помещения стояла ванна на бронзовых звериных лапах. Слева висело огромное зеркало и каменный умывальник. Рядом с ним – полки с туалетными принадлежностями и рядами полотенец.
Роули включил горячую воду и впихнул монашку в душевую кабину. Одеяние, пропахшее вековой пылью и фиалками, тут же намокло, но, кажется, это помогло. Она перестала трястись и просто замерла под горячими струями, склонив голову.
– Я принесу одежду, а ты избавься от этого мерзкого тряпья.