Роули расставил за чертой четыре металлические чаши таким образом, чтобы каждая находилась в определенной стороне света. Затем рядом с кругом он зажег черные свечи, установив их на полу так, чтобы те образовывали крест.
– Ты точно готов сделать это?
– Да.
– А что будет дальше? Ты ведь не думал про «и жили они долго и счастливо»? Это не ваш случай, ты ведь понимаешь?
Боль и яркая надежда читались в блеснувших желтым глазах мальчишки. Он выдавил кривую усмешку, которой раньше у него не было. Видать, научился так улыбаться у одного их общего знакомого.
– Решил именно сейчас об этом спросить? По-моему, для сомнений уже поздно, – ответил Фауст.
– Тогда начинай.
Мальчишка взглянул в его глаза и жестко проговорил:
– Думаешь, я не понимаю, что тебе что-то от нее нужно? Сделка сделкой, но есть что-то еще.
– Какой догадливый, – с притворной досадой покачал головой Роули. И без перехода начал читать первый круг призыва демона. – Я заклинаю вас, бесов, всех до одного, в Аду, в воздухе и на земле, в каменных расщелинах, под небом, в огне и в любом месте и крае, где вы только можете быть и где бы вы ни пребывали, не исключая никакого места, дабы вы в мановение ока прислали мне Лилит Игнеус, в сей же час, как я пожелаю.
Роули взял чашу, которая стояла на севере, вытащил из кармана складной старинный нож, открыл и приблизился к Фаусту. Дэниэль вытянул руку так, чтобы она оказалась за границей круга. Роули подставил под руку емкость и полоснул ножом, разрезая вену. Потекла кровь, наполняя чаши одну за другой. В воздухе разлился тягучий и сладковатый аромат. Аластер непроизвольно облизнулся, желая вкусить этой крови, но продолжил четко произносить слова призыва. Металлические чаши, полные бурлящей крови, снова заняли места по четырем сторонам света.
Дэниэль не перевязывал руку, и кровь капала на пол, издавая легкое шипение. Когда Роули закончил свою часть, заговорил Фауст:
– Я призываю ту, которая ушла навсегда. Ее силой, что есть во мне, призываю! Святыми призываю! Богом призываю! – Дэниэль взял розарий[6] в руку и приложил крест к губам, а затем продолжил: – Господи, услышь мою мольбу, что я прошу у тебя ради Иисуса Христа, твоего возлюбленного сына, ради твоих пресвятых имен: Agla. Noab. Sothes. Emanuel[7] – соблаговоли услышать слова уст моих и дай мне силу и власть над всеми духами, которых ты низверг со своего святилища в бездну и которые ушли в небытие.