Ха́рди Шолл – хозяин заведения – сразу оценил новенькую, как проблемную, но очень знойную особу. Понимал, что подъем продаж и интенсивность посещения его клуба за какие-то пять-семь дней являлись непосредственной заслугой Саманты. Но не обременял себя попытками похвалить её или защитить от других девочек. Казалось, эти разборки ему были даже приятны. И он намеренно не наказывал обидчиков, а усложнял жизнь самой жертве, как впрочем собирался поступить и сейчас:
– Саманта, опять нарушаешь порядок? Завтра останешься без обеда и ужина.
– Она испортила купальник и обожгла меня! – пыталась оправдаться пострадавшая, но Шолл проигнорировал ее вопли:
– За испорченный купальник, будешь спать в подвале.
– Ты с ума сошел, Харди?!
– Еще слово, и я отправлю тебя на неделю в публичный дом на соседней улице. Это будет хорошей профилактикой твоей непокорности, – перебил ее Шолл.
– Пошел ты к черту! – в сердцах выкрикнула Саманта, не в силах терпеть произвол.
– Рой! Джек! – окликнул Харди в сторону выхода.
В гримерной появились две огромные фигуры с качественно выбритыми головами. По приказу хозяина, схватили ошарашенную Саманту, и повели на улицу. Усадив безрезультатно сопротивляющуюся горетанцовщицу в авто Харди, выехали в соседний переулок в публичный дом в наказание на недельную «службу».
* * *
На следующий день Зои снова не стала открывать заведение для посетителей.
Благо, ночь прошла спокойно. Утром Киан изволил позавтракать, чему молодая хозяйка очень обрадовалась. Но строго запретила ему вставать с постели.
Девушка сбегала в местную пекарню за свежей выпечкой, а Чадд проигнорировав медицинские предписания, решил смыть с себя пыль и засохшую кровь, всё же посетив душевую.
Горе-переселенец самостоятельно пытался сменить повязку, когда Зои вставляла ключи в замок. По запаху мыла и мокрым волосам, та сразу всё поняла, и, обидевшись, прошла прямо на кухню, не глядя на непослушного «больного».
Джойс выгрузила сыпучие покупки в шкафчик, а быстро портящееся – убрала в холодильник. Киан наблюдал, как та избавляясь от куртки, настырно хмурила брови. От желания улыбнуться в его голубых глазах посвёркивал озорной блеск солнечного света, льющегося из окна.
Он протянул руку, сжимавшую стерильный бинт, намекая на то, чтобы хозяйка квартиры сделала перевязку.