Пробраться на другую сторону через сектор официально считалось невозможным. Для этого важно было подать заявку в ближайшее ведомство: указать цель, причину перехода и срок, на который собираешься покинуть свой дом. А пропустить переходца или нет – принимал решение Инспектор. Чаще всего переходцы просто напросто исчезали по пути к намеченной колонии. Собратья считали, что их отчаянных смельчаков сажают в местную ведомственную тюрьму, и вместе с тем сомневались в своих догадках, ибо на запросы ответов никто не давал. Либо списывали на маргиналов, которым, по сложившимся стереотипам, ничего не стоило заставить человека замолчать.
Вдоль границ ведомство расположило посты, охраняющие проезд в Штраузат: никого без разрешения не впускали и не выпускали. Но одарённые мудростью лет и нехилым опытом люди, находили пути решения вопросов перехода на другую сторону по подземным тоннелям. Таким смельчакам-колонистам (в простонародье – нелегалам) вызывались помогать волонтёры, проживающие в секторах, обеспечивавшие их липовыми разрешениями, иногда селили в своих домах до наступления «лучших времён» для перехода, иногда сами становились заключёнными за проявленную инициативу. Волонтёры давали колонистам надежду прожить жизнь в лучших условиях восточной колонии, рядом с главным магистральным выездом. Именно там находилось поселение, к счастью колонистов, которая являлась некорпоративной территорией, и это выяснилось после того, как Штраузат стала закрытой Зоной. Местные власти небольшого поселения помогали колонистам трудоустраиваться в комплекс или обосновываться на месте.
Преодолевать расстояния между зонами удавалось на флаймодулях по специальной высокоскоростной магистрали. Сквозь триплексные стеклопакеты, служащие в них окнами, можно было наблюдать за широченными хребтами, раскинувшие под небом пустынные объятия, привлекая пассажиров отчужденной и пугающей красотой заостренных склонов и скал, которые изредка, но всё же можно было рассмотреть. Природа, хранимая для потомков под покровом зашлакованного воздуха, терпеливо ожидала «повзросления» человечества. Надеялась, что когда-нибудь вздохнёт полной жизнью, вернув своё доброе имя «обитаемого для всего Живого, места».
Существующий режим горожане и колонисты принимать отказывались, но выбора пока не было. Любые митинги моментально подавлялись. Лидеров бросали за решётку в качестве воспитательного просвещения, а на остальных – накладывали огромные штрафы. Но надежда, как правило, бессмертна. И колонисты, и жители Штраузат верили в то, что когда-нибудь всё изменится.