Отхожу в сторону, чтобы не мешать, а сам смотрю и не нарадуюсь.
Авенир без лишних вопросов взялся тренировать деревенских мужиков и тех женщин, что изъявили такое желание. Его даже не пришлось подстёгивать новостью, что на Молотню вскоре нападёт армия Тьмы – он и сам намеревался сделать из местного крохотного отряда мечников группу вооружённых до зубов опытных солдат, способных противостоять любой опасности.
– Сам подумай, Ксань, – говорил мне Авенир, ещё только начиная строить полигон. – То земляные бесы, то блудяжки, то ещё какая хворь – Молотне вечно что-то угрожает. Тебя ведь может и не оказаться рядом в следующий раз, а местные всегда на месте. И свой отряд отлично обученных бойцов для них всегда только в плюс будет. И защитят, и нападут, – он понизил голос, – и покарают, если понадобится.
А мне-то что? Я и не спорил. Моей главной целью было защитить Малую Молотню и земли, которые отныне принадлежали мне. Поэтому перековка обычных мечников в крутых бойцов – ещё и без моего личного участия, – мне была только на руку. Как и наши остальные приготовления.
Убедившись, что работа на полигоне идёт своим чередом и моя помощь больше не требуется, я собираюсь идти дальше. Мне ещё нужно проверить, чем занят глава деревеньки Прохор и как продвигаются дела у Мирославы, она там тоже что-то химичит за стенами деревеньки. С магией у неё стало получше, но присмотреть за молодой магичкой более опытному товарищу никогда не помешает.
Однако прежде, чем уйти, я нахожу взглядом Лейлу и подхожу к ней.
Упыриха сидит на траве, тяжело дыша и растирая покрасневшие ладони.
– Совсем себя не бережёшь, – говорю я, опускаясь рядом.
– Да нет… Я же… Я бы сдюжила, – пытаясь перевести дух, отвечает она. – Ты же знаешь, я сильная.
– Знаю, Лиличка, знаю. – Я треплю упыриху по макушке. – Но ты всё равно береги себя, ладно?
У упырихи Лейлы давно закончился «испытательный срок». Я даже ошейник, ограничивающий её упырские способности, снял, показывая девушке, что полностью ей доверяю. Однако Лейла до сих пор выслуживается не жалея себя. Помогает мужикам в полях собирать урожай, женщинам в деревне – в домашних делах, тщательно исполняет все мои приказы и никогда мне не перечит.
Я никак не могу понять, откуда подобное рвение, но Лейла отказывается об этом говорить. «Это мой вклад в общее дело», – повторяет она раз за разом, и я не лезу. Но и загнать ей себя я не дам.