– Дедусь, да ведь там как интересно! – у Алексея даже глаза загорелись, – Будь я тутошним лесником, часто бы ходил! Как гудит там ветер, такое звучание нигде больше не услышишь. Или не ветер, не понятно даже, откуда там звук рождается, будто из земли идёт. А как, наверное, интересно туда в грозу попасть! Это же будет… ух!
– Чего придумал, в грозу, – нахмурился дед Матвей, – Была у нас история…
Старый лесник призадумался, а Алексей сразу угадал, что сейчас начнётся новая история и мысленно похвалил себя за то, что приготовил всё для записи на плёнку, и даже батарейки новые поставил.
– В старые-то годы жил у нас в Карсуках Васятка Горохов, малым парнишком сиротой остался, мать от хвори померла, а отца Васятка и вовсе не видал, тот в тайге пропал ещё до его рождения. Остался Васятка один в худой избе, никого из родни у него в Карсуках и не было. А чтоб люди приютили, так кому такая обуза надобна – слыл Васятка по селу блаженным, потому соседи да сердобольные сельчане сироту подкармливали, какой-никакой пригляд был. Прозвали его Горошкой в селе-то, по фамилии, значит, да и за малый рост и хлипкое сложение.
Сказывают, было тогда Васятке лет семь от роду, когда он матери лишился, и урядник карсуковский, Мирон Гордеев, собрался было уже куда пристроить сироту, в богатый дом может, чтоб хоть при кухне чем помогал, всё сытый да в тепле, чем в пустой избе одному. Горошка в слёзы, на колени перед урядником бухнулся, дескать, сжалься, дяденька, не гони с родного дома! Ну, тот хоть и строгий был, а всё ж не вовсе бессердешный, говорит мальчонке:
– Ну, побудь ещё до сороковин по матери, ладно ужо. Но опосля, коли кто из сродников не объявится, стану пристройством твоим заниматься, – урядник был человеком суровым, даже немного грубоватым, но и он дрогнул, глядя в полные горя детские глазёнки, – Пойми ты, неможно одному-то дитёнку в избе, пропадёшь ведь, на моей совести будет это.
Горошка кивнул, что сказать мальчонке, когда стоит он перед огромным дядькой в мундире! Лето тогда уже на убыль шло, да и холодным оно выдалось, почти ничего на огороде и не выросло, да и какого тут урожая ждать, когда матушка Горошкина с весны как занемогла, так и не оправилась, какой уж тут огород.
Ходил мальчишка по заросшему травою огороду, только макушка и виднеется, чего-то там копается, в ведро складывает. Соседи сердобольные кто чего собрал – помогали, а как же. Да только к себе Горошку не звали. А всё потому, что не за малый рост его блаженным-то прозвали, кто говорил, что падучая у мальчишки, кто ещё какую-то хворь неведомую приплетал.