– Ваша дочь?
Отец подталкивает застывшую меня к диванчику, на котором сидит Артем. Чувствую, как краска заливает всё моё лицо. Чёрт, чёрт, чёрт – он же видел меня голой. Я его правда тоже видела, так что один-один – не считается. Но что было между нами? Было? Если люди спят всю ночь голыми в постели, это означает, что между ними что-то было? В поездах тоже спят и в автобусах, значит, не было. А если случился секс, то было или не было?
– Я слышала, у них отличные блины с чёрной икрой. Лучшие в городе. Артем, вы их не пробовали? – мама расстилает на коленях салфетку.
Она одета в элегантное зеленое платье от Живанши. Я же в льняной блузке и юбке. Мне достался от неё красивый цвет волос, только её убран в сложную прическу – изящную и одновременно простую. А мой растрепанный и путанный от ходьбы. На лице у мамы почти незаметный роскошный мейкап, а на моем – круги под глазами от нетрезвой ночи.
Ещё воспоминание:
Я танцую в центре танцпола. Вокруг меня расступившийся круг наблюдателей. Я умею хорошо двигаться. Музыка пропитывает всё моё существо, звенит в душе. В следующее мгновение возникает Артем. Я, очарованная им, замираю. И тут же чувствую себя в его руках. В плотном кольце. Он страстно прижимает меня к себе. Я обвиваю руками его шею. Он высокий, приходится встать на цыпочки. Его губы накрывают мой рот. Я растворяюсь в нём, отдаюсь сладости нашего поцелуя. Отдаюсь власти чужака.
– Пробовал, очень вкусные, – Артем смотрит прямо на мои губы, и я краснею. – С удовольствием попробую ещё раз.
– Садись, – руки отца подталкивают меня к его дивану. – Мы как раз делаем заказ.
Судя по резвому движению отца, дела совсем плохи. Я знаю, транш должен пройти на днях, но в подробности дел не вникаю, слышала домашние обрывки разговоров.
– Алиса. Только что получила диплом педагога. Хотя по виду и не скажешь, верно, Артем? С таким же успехом можно ходить голой по улицам, – мама как всегда в своём репертуаре. Я типа сапожник без сапог. К счастью, купить за деньги можно всё.
– Мам, не стоит. А то и в самом деле скоро буду ходить голой по улицам, – отвечаю я, продолжая тупить и не садиться туда, куда давно пора усесться. Чего теперь ломаться, когда уже голой поспала, на письку посмотрела и даже кое-что вспоминаю. И от этих воспоминаний кожа горит огнём, во рту пересохло, и дышать нечем.