Те старательно отводили взгляд, пряча сожаление, и только Полина смотрела с ненавистью. И я не поняла, а почему? Ей-то что за дело? Ведь если верить словам Андрея, у неё кто-то есть и между ними всё кончено.
– Так отказывайся. Чего ждёшь? Увольняйся.
«Батыр Хазанович! Он же старый. Организм не переживёт». Это мне хотелось прокричать. Но я только смотрела на хитрого бурята, не чувствуя на щеках влагу. Все же видели органы на снимках. Дипломатия, не дипломатия, нам-то что… Приказ из Москвы, и я крайняя.
– Но он же страдает от зависимостей, – произнесла ровно, словно читала закон.
Он подошёл ко мне, вытер большими пальцами навернувшиеся слёзы, убирая выбившиеся светлые волосы за уши.
– Тебе духи будут помогать. Не позорь отца, – внушил, как ребёнку.
Последний аргумент казался убойным, но не издевательским. Он же сам мне как отец. Учитель. А позориться дочке ламы не положено.
– Давно простирания делала?
Я отрицательно покачала головой. Последнее время – редко. Только на праздники Монлам Ченмо, да на Дуйнхор. Стыдно. Отец не желал часто меня видеть, зная про Андрея и мои поездки.
– Езжай сегодня в Иволгинский, подношения сделай.
В Иволгинский я, конечно, съезжу, куда ж деваться без уважения к старшим.
– Я хотел бы его оперировать.
Курумканский обернулся и пристально посмотрел на Андрея, недовольно признался:
– Буду иметь в виду. Нужно только с клиентом договориться. По страховке может выбрать любого. Это же небожитель.
Он посмотрел на меня.
– Все свободны, кроме тебя.
Оставшись наедине, он дал время мне ознакомиться с картой клиента, а затем произнёс:
– Пора браться за скальпель, дочка.
– Может, Андрей?
– У него нет опыта.
– Я с ассистирую.
Курумканский повёл взглядом, разглядывая висящие шаманские бубны вдоль белой стены. Он их повесил много лет назад, когда стал главным врачом отделения, отгонял злых духов. Разочарованно выдохнул:
– Нет в нём, всем нутром чую. Нет. Понимаешь, не хочет помогать. О себе думает.
– Все мы о себе думаем, – я спрятала взгляд.
Последнее время Андрей всё меньше и меньше брал операций, занимался собой и пациентами без хирургического вмешательства. Такое случалось с любым во время кризисов. А тут сам захотел. Разве это плохо?
– В тебе дар есть и жажда помочь, а в нём?
– Может быть, из-за Полины? – закусила нижнюю губу.