Была теплая спокойная ночь. Гондола с химерами скользила по стеклянной поверхности неподвижной лагуны. Медленные удары весла Беппо покрывали легкой рябью это потемневшее зеркало, отражавшее мерцание звезд. Блестящий круг плыл над Венецией, напоминая ореол из незабудок и золота вокруг головы мадонны Фра Анжелико. Казалось, что земля, вдруг замершая, погрузилась в царство вечного покоя и тишины, и мир никогда больше не будет знать ложного волнения человечества, торопящегося жить. Неподвижные звезды блестели там и сям, как раскаленные добела цветы, отражавшиеся в аллеях водного парка. Ни малейший порыв ветра не долетал ни с Лидо, ни с Эвганейских гор. Воздух спал, убаюканный летаргией утихших стихий.
Леди Диана, легко одетая в опаловый крепдешин, прислонилась своим хрупким телом к шкуре белого медведя. Ручини, усевшись по-турецки на полу гондолы, курил, не двигаясь. Он наблюдал лицо своей соседки, освещенное фонарем гондолы, и любовался ее обнаженными плечами. На ее белой шее переливались огнями драгоценные камни.
– Ручини, – томно проговорила она, вы таинственный человек. Мы встречались уже четыре раза после того, как у вас явилась счастливая мысль посетить меня. Вы соблаговолили уделить мне несколько часов драгоценного для вас времени и посвятить меня в таинство скрытой и всегда новой красоты этого города. И все же у меня впечатление, будто я разговариваю с маской. Но время карнавала прошло, мой дорогой! Я разговариваю с вами с открытым лицом, а вы отвечаете мне через маску, Вы не считаете меня достойной большего доверия?
Дым папиросы Ручини медленно расплылся в ночном воздухе. Леди Диана увидела блеск его белых зубов, сверкнувших в молчаливой улыбке, которая означала признание, если только не скрывала недоверия.
– Это верно, леди Диана, я заслуживаю ваших упреков. Он помолчал минуту и прибавил: – Но я не ожидал их. Заслуживает ли моя скромная особа такого внимания с вашей стороны?
– Пожалуйста, без иронии. Ночь слишком спокойна, и мир кажется слишком усталым, чтобы предаваться томительным логическим рассуждениям. Мы не в обстановке салонов, где перебрасываются парадоксами и острыми словечками. Будем просты, как окружающая нас ночь; темнота благоприятствует откровенности. Я думала, что нас связывает настоящая симпатия. Но я ошиблась?