Ромео Коста уставился на меня как на кучу горящего дерьма у него на пороге, которую ему нужно растоптать.
– Когда свадьба? – В его бархатном голосе слышалась насмешка.
– Понятия не имею. Наверное, когда окончу университет.
– А что изучаете?
– Английскую литературу в Эмори.
– И когда заканчиваете учебу?
– Когда перестану заваливать семестры.
Горькая улыбка коснулась его губ, будто он понял, что мои слова призваны его развлечь.
– И как вам, нравится?
– Вообще нет.
– Что же вам нравится, кроме песочного печенья? – Казалось, будто он потакает мне, лишь бы я не ушла.
Я не понимала почему. Не похоже, чтобы ему особенно нравилось мое общество. И все же его вопрос заставил меня всерьез задуматься, ведь мне не нужно было сосредотачиваться на том, чтобы правильно ступать в танце. Он все делал за нас двоих.
– Книги. Дождь. Библиотеки. Ехать ночью в одиночестве под любимый плейлист. Путешествия – в основном ради еды. Но история меня тоже занимает.
В Чапел-Фолз меня знали как девушку, которая целыми днями спускала деньги отца на роскошные сумки, постоянно ходила в модные рестораны и выискивала все стоящие романы в библейском поясе[9]. Всем известно, что у меня не было достойных устремлений.
Но сплетники не все верно поняли. У меня было одно тайное желание. Потаенное устремление, для воплощения которого, к сожалению, требовался мужчина. Сильнее всего на свете я хотела стать матерью.
Казалось, все так просто. Достижимо. И все же для достижения такой цели необходимо совершить важные шаги, но ни к одному из них я бы нисколько не приблизилась в душном Чапел-Фолз.
– Вы очень откровенны. – Он произнес это так, будто в этом нет ничего хорошего.
– А вы очень любопытны. – Я позволила ему наклонить меня, пускай даже от этого мы стали еще ближе. – А вам что нравится? – из вежливости спросила я.
– Немногое. – Коста стремительно закружил нас, проносясь мимо Саванны, которая стояла с отвисшей челюстью. – Деньги. Власть. Война.
– Война? – выдавила я.
– Война, – подтвердил он. – Это прибыльный бизнес. К тому же стабильный. Где-то в мире всегда идет война, или какие-то страны к ней готовятся. Просто поразительно.
– Для политиков, может, и так. Но не для страдающих от нее людей. Не для детей, которые мочатся в постель от страха. Не для жертв, не для семей, не для убитых горем…