Фон Бисмарк усмехнулся и схватил самый большой кусок, видимо, мне назло.
– Она просто прелестна, Ром. Такая баловница.
Прелестна? Баловница? О чем это он? Я с большой неохотой прошлась взглядом по столу от песочного печенья и посмотрела Ромео в лицо. Он был так красив. А еще с потухшим взглядом.
Он подался вперед.
– Вы точно Даллас Таунсенд?
Я постучала по подбородку.
– Хм, а вообще, если подумать, то я хотела бы изменить свой ответ на Хейли Бибер.
– По-вашему, это смешно?
– А по-вашему, это серьезно?
– Вы ведете себя глупо.
– Вы первый начали.
Со всех концов стола раздались вздохи. Однако Ромео Коста выглядел скорее равнодушным, нежели оскорбленным. Он откинулся на спинку кресла, опустив предплечья на подлокотники. Его поза, как и безупречно скроенный костюм от Kiton, придавали ему ауру немногословного короля с пристрастием к войне.
– Даллас Мэриэнн Таунсенд, – поспешила вмешаться Барбара Элвин-Джой. Мать Эмили выступала нашей сопровождающей на мероприятии. Она, как и все остальные, относилась к своей миссии слишком серьезно. – Нужно попросить твоего отца, чтобы сию же минуту вывел тебя из банкетного зала за то, что ты разговариваешь с мистером Костой в подобном тоне. В Чапел-Фолз так не принято.
Будь все, как принято в Чапел-Фолз, всех рыжих в городе уже сожгли бы на костре.
Я демонстративно понурила голову, рисуя носком на мраморном полу очертания круглого песочного печенья.
– Прошу прощения, мэм.
Но я вовсе не сожалела. Ромео Коста – придурок. Ему еще повезло, что у нас были зрители, а не то он бы увидел меня без прикрас. Я развернулась, собираясь уйти, пока не учинила еще больший переполох и папа не аннулировал мою черную карту[8].
Но тут Косте непременно понадобилось заговорить снова.
– Мисс Таунсенд?
Для тебя – Бибер.
– Да?
– Надо бы извиниться.
Я развернулась на каблуках и уставилась на него со всей яростью, на какую только была способна.
– Вы не в себе, если думаете, что я стану изв…
– Я имел в виду, что это я должен извиниться. – Он встал, застегивая пиджак.
О-о-о! Десятки взглядов метались между нами. Я сама не понимала толком, что происходит, но сочла, что мои шансы добраться до песочного печенья только что выросли десятикратно. А еще я не могла не оценить его талант оставаться совершенно невозмутимым и уверенным в себе, даже когда он приносил извинения. Я всегда чувствовала себя беспомощной, когда извинялась. Коста же, напротив, использовал извинения, чтобы еще больше возвыситься над людьми. Уже и так было совершенно очевидно, что он совсем иного рода, чем другие мужчины из его окружения.