Материалы были интересные.
В квартире на юго-западе Москвы найдены в бессознательном состоянии четверо подростков, лежащих на полу «квадратом». Экспертиза не установила признаков причинения вреда здоровью, как и наличия в организме каких-либо запрещенных и иных веществ, которые могли спровоцировать состояние пострадавших. Изменение поведения подростков специалисты трактуют как последствие пережитой травмы.
Мужчина, проживающий в районе метро Щукино, заснял ночью, в собственной квартире, нечто необъяснимое: «бестелесный образ» друга из Иркутской области пересекал коридор, словно проплывая из одной комнаты в другую.
Девушка из Воронежа, снимающая студию в Новокосино, получила травму головы при невыясненных обстоятельствах. Хозяйка квартиры подтверждает, что неделей раньше сдала жилплощадь именно этой студентке дефектологического факультета педагогического университета. Травмированная же особа считает себя гражданкой Албании, русского языка не знает. Вызванный переводчик подтвердил, что девушка прекрасно говорит по-албански на гегском диалекте.
Подшитые в папки материалы Ася положила на стол следователя. Осталось десятка три скинутых в отдел заявлений. Судя по датам, все разумные сроки ответа на них вышли, а никто и не думал ими заниматься.
Прежде чем читать их, она прикрывала каждое заявление рукой, переключалась на возникающие ощущения, просила ответа на вопрос: «Это важно?» Соответственно полученному ответу раскидывала заявления на «важные» и «ерундовые». Из тридцати семи заявлений тридцать шесть легли в стопку «ерунда».
Ася давно приучила себя к подобным экспериментам, и чем чаще их практиковала, тем точнее получала информацию.
Она делала это всегда, с рождения. Знала, что принесла бабушка с работы, есть ли в пакете полезной еды что-то особенное, для нее. Разочаровывала мальчишек, угадывая, что те прячут в кармашках, в школе на спор уверенно описывала перевернутые иллюстрации, только «видела» все несколько иначе. Однажды, посмотрев «Битву экстрасенсов», с удивлением обнаружила, что некоторые задания ей тоже даются, причем без высекания огня и шаманских бубнов.
Оставшееся заявление Ворожцова перечитала. Мужчина уверял, что исчез его партнер по бизнесу. У заявителя нет претензий к партнеру, в том числе и финансовых. Своими силами он провел определенную работу, но не нашел ни человека, ни упоминаний о нем, ни цифрового следа. Ася согласилась – «важное» заявление, может, даже случай «странный», но не понимала ни причины ощущения, ни значения назойливо крутящейся в голове фразы: «Уже не наше».