В моменты наивысшего отчаяния сеньорита Джиротти полагала, что ей никогда не удастся скрыться от собственных воспоминаний. «Бесконечная кинолента разочарований, которая крутится безостановочно, будто бы на ночном сеансе, чтобы все успели посмотреть», – негодовала Анна.
С тоской она перебирала в памяти их совместные моменты. Грустные и не очень, по крайней мере проведенные вместе: то особенное выражение глаз, предназначавшееся лишь Анне; слова любви, таких пылких и страстных, каких втайне жаждет услышать любая женщина; пустое обещание, то самое, что не потрудился сдержать; клятва, от которой он отмахнулся лишь куском пергамента, ссылаясь на свои обязательства перед семьей.
Ему необходимо было остепениться. Выбрать жену, равную себе по возрасту, статусу и, по правде говоря, достатку. Подобными ресурсами Анна не располагала. Она могла предложить лишь свою молодость и искреннюю любовь, но в наше время это, увы, самый проигрышный расклад.
Сеньорита Джиротти могла бы даже извинить бывшего любовника за брак со старой богатой гусыней. Только этот трусливый ренегат ударил по самому больному, что есть у женщины – ее самолюбию. Из уст третьих лиц девушка случайно узнала, что невеста оказалась молодой красавицей, владелицей нескольких фабрик по производству овчины и по совместительству наследницей многомиллиардного состояния.
Больше всего Анна хотела вернуться в тот отрезок своей жизни, когда ее сердце не изнывало от переизбытка чувств. Когда ей не нужно было украдкой, чтобы никто не догадался об их связи, справляться о положении бывшего любовника. Обивать пороги его офиса или нахаживать бесконечные километры в тех местах, где, возможно, она сможет, но лишь издалека, уловить его смутный профиль. Надеяться на встречу, якобы случайную, было за гранью разумного.
Девушка застряла между берегом настоящей жизни и выдуманным будущим. Подобно Тибрскому острову, с одним существенным отличием, в Риме существовали мосты. При случае наводнения, каких в истории было неисчислимое количество со времен Гарибальди, существовала возможность спастись. У нее – нет! Свои мосты она так и не успела построить.
Нельзя было обвинить девушку в скверном характере, пусть ей и были присущи повадки ребенка. Люди, как правило, отзывались об Анне весьма положительно, но не стремились внести ее имя в список полезных знакомств. Своих корней она не имела. Так вышло, что на сегодняшний день никого из семьи Джиротти не осталось в живых. Дни Анны-Марии проходили под гнетом одиночества. Та прямая, которая объединяет прошлое, настоящее и будущее у других, для нее исчезла и померкла где-то в пустоте. Жизнь распалась на бесчисленные случайности, которые невозможно было систематизировать или хоть как-то разделить на значительное и второстепенное. Каждое воспоминание оставляло в ней след, даже если таковых было немного.