Всю свою сознательную жизнь я наблюдала за взаимоотношениями мамы и папы. Отец был неоспоримым авторитетом в любых вопросах, начиная с того, чем будет заниматься моя мать, и заканчивая делами на работе. У него существовала своя идеология мира, свои представления о правильном и важном, и эти "правила жизни" прививались нам, его детям, с рождения. Особенно отец чтил понятие "чести семьи". Но что конкретно подразумевалось под этим термином, понимал, похоже, только он сам.
Наверное, из-за его непростого характера и взрывного нрава, мама почти никогда ему не перечила. Меня она учила такому же: терпению, смирению, покорности. "Будь умнее и промолчи, не нужно с пеной у рта доказывать свою правоту", – говорила мне она. И я научилась молчать, тихо проглатывая слёзы обиды. За много лет мантра "терпи и промолчи" въелась мне в душу настолько, что я уже на автомате при любой конфликтной ситуации пряталась в мысленный "домик", замолкала и ждала, когда отец перестанет злиться.
Однако в этот раз мама встала на мою защиту и попыталась доказать отцу, что у меня есть хорошие способности к точным наукам и губить такой потенциал – это грех. Моя любимая мама, которая в детстве сама отвела меня в кружок по рисованию, а затем по моей просьбе и в кружок "юный математик", где я с упоением решала задачки и участвовала в местных олимпиадах.
Весь вечер мы уговаривали отца, и в итоге он сдался, но согласился лишь на местный университет. А я, боясь упустить хотя бы такую крохотную возможность поступить хоть в какой-нибудь ВУЗ, лишь бы не сидеть дома, смирилась и загнала мысли о поступлении в Москву в отдалённые уголки подсознания. Я спокойно училась 2 года, считая что всё в моей жизни идёт размеренным чередом, хотя и не совсем так, как я планировала изначально. Я радовалась, что могу изучать то дело, которое люблю.
К концу второго курса отец объявил, что хороший друг его семьи ищет невесту для своего сына. Что я уже взрослая, и настало моё время создавать свою семью. Я была против такого решения, и впервые в жизни взбунтовалась. Пошла наперекор воле отца. Собрала вещи, документы и сбежала из дома. Спряталась у знакомой. Но меня довольно быстро нашли и вернули в отчий дом. Был настоящий скандал: с криками, угрозами и даже оплеухами. В ход пошли манипуляции, принижения и обвинения о моей чёрной неблагодарности и гнилой сущности, которая хочет опозорить родителей и вот так по-свински поступить с самыми дорогими людьми. Отец гневно ходил по комнате, мама сидела на полу на коленях и шептала какие-то слова из молитвы, отрешённо глядя куда-то в пустоту, раскачиваясь вперёд и назад. Я также сидела на полу, опухшая щека и разбитая губа нещадно болели. Жгучие слёзы стекали вниз и застилали глаза. Наконец, отец встал передо мной и сказал: