такой прием позволяет воссоздать собирательный образ стереотипного представителя «сильного пола», отчужденного от окружающего мира, погрязшего в своих заботах. Тем самым, лирический герой тут же указывает на его слабости. Первой становится молчаливость: «
Сжимая подмышкой снасти, кивая в ответ на «Здрасте»», – лирические персонажи не здороваются, не проявляют взаимного интереса в диалоге, а точнее, делают вид, что их он не интересует и не радует. При чем, ранее авторы пропевают: «
Вот они: молча и не спеша идут из зарослей камыша», – образ камыша не только указывает на типичное занятие – рыбалку, но и становится отсылкой к культуре и языку растений. Так, в Восточном Средиземноморье камыш выступал эмблемой царской власти. Фараоны Египта пользовались тростниковыми скипетрами. В античности же считалось, что звук камышовой свирели открывает двери преисподней и защищает от её стражей: пока она звучит, они не тронут вошедшего. То есть тростник становился символом защиты. В христианской символике камыш стал символом верующих, ведущих скромную жизнь и следующих учению Церкви как животворящего источника истин. Здесь можно провести параллель с последующим стихом: «
На свет родного окна в ночи, уже нащупывая ключи», – намекающем на простоту быта лирического персонажа. А древнее население Центральной Америки, если обобщать, то это индейцы, верили, что камыш – предзнаменование засухи и символ утраченной юности и ушедшего жизненного тепла. Античные греки же связывали камыш с огнём как жизненным началом. Но все эти символы сводятся к ассоциациям со стереотипным мужским образом: здесь и власть, а как принято говорить отец – глава семьи, и защита, и простота, ведь мужчины, особенно в контексте песни «Дайте танк(!)» не нуждаются в особой роскоши и добровольно отказываются от нее, и свойственная угрюмость, холодность нравов, и обобщение – огонь, в свою очередь обозначающий мощь и силу. Значит, камыш упомянут авторами не зря, а только подчеркивает типичность создаваемого образа.
Далее описывается их необоснованное, а потому немного глупое, в рамках простого быта, желание исполнять свой долг, который навязало общество: «Так, они наконец внутри, мужчины садятся лицом к двери / Им будет видно, по крайней мере, когда в жилище ворвутся звери…», –