– Скоро он приедет, не волнуйся, – тихонько говорю я.
– Я не люблю, когда он на долго уезжает, – промямлила малышка. – Я очень боюсь, что он там заболеет. Он так далеко от дома, что никто не сможет его там полечить.
Интерпретация малышки была интересной и вызвала во мне улыбку. Как будто и она чувствует, что с ним может случиться что-то непоправимое, даже не понимая толком, на какой риск он отправляется каждый раз, покидая нас.
– С ним ничего не случится, – ответила я, ощущая неприятный укол от собственной совести. – Он у нас слишком сильный и очень сильно нас любит, чтобы не вернуться домой.
– Наверное.
– И врачи у них очень хорошие, он не заболеет. Тебе не стоит волноваться.
Если бы эти слова могли успокоить и мои переживания… Он всегда обещает, что вернется целым и невредимым. Но гарантий он не давал никогда. Он не может их дать. А мне они так нужны. Особенно сейчас.
– Пойдем спать или еще немного погуляем? – спрашиваю я.
– Давай погуляем, – отвечает малышка, улыбаясь. – Подождем, пока солнышко совсем спрячется.
Я ставлю малышку на землю, беру ее за руку. Ее крошечный кулачок сжимается вокруг моего пальца – самое прекрасное ощущение на свете. Легонько дотрагиваюсь до живота. Уже совсем скоро… Мы неспешно отходим от уличного кресла на веранде, в котором так долго просидели, проходя мимо кустов самшита, заходим за дом. Мягкая трава приятно пружинит под ногами. Газон, о котором я так заботилась, выглядит идеально. Потому что когда он вернется домой, ему будет приятно смотреть на яркую зелень вокруг нашего дома вместо надоевшего песка и камня.
Мы живем надеждами. Надеждами на то, что теперь все у нас будет хорошо.
А раньше… раньше я не могла похвастаться подобной верой.
ВСЕ СТОЯЩИЕ ИСТОРИИ НАЧИНАЮТСЯ С ПЕРЕЕЗДА.
МОЯ ИСТОРИЯ НЕ ИСКЛЮЧЕНИЕ.
29 августа, 2007.
Ненавижу себя. Ненавижу!
Что ж, если подумать, то это «отличный» заголовок для новой страницы в книге моей новой жизни. Эту строчку, написанную в новой тетради, отведенной под личный дневник, я жирно обвела ручкой еще пару раз. Действительно прекрасная строчка для начала нового дневника, как ни крути.
Гора пессимизма, которую я не устаю штурмовать.
Утверждение о ненависти к себе абсолютно обосновано, правдиво и ни на шаг не отступает от истины. Почему ненавижу? Хороший вопрос. На него я могу ответить уже лет этак с одиннадцати: трусость – мой самый страшный враг. И это качество в себе я буквально презираю. Смягчая пилюлю своей трусости, я гордо именую себя консерватором, ссылаясь на яркий пример перед глазами – мою маму. Но факт остается фактом – я до жути боюсь всего нового. Любые изменения в жизни, любое событие, которое вышвыривает меня из зоны комфорта – смерти подобно. Если не смерти, то хотя бы тяжелому моральному потрясению с последующим самобичеванием и долгим, изнуряющим самоанализом. Хотя для любого, кто когда-нибудь меня видел, ясно – это ни какая не трусость, а огромный комплекс. Конечно, как же ему не образоваться, когда в голове постоянно вертятся мысли о том, что я толстая. Что еще, если не лишний вес, может быть страшнее всего для современного подростка? Разве что… нет, никаких альтернатив. Абсолютно никаких. Бывшая подруга однажды, нацепив самое серьезное выражение на свое лицо, заявила мне: «в свои шестнадцать ты довольно симпатичная брюнетка крупного телосложения».