Станичная же школа отличалась уровнем бытового сервиса, а точнее – полным отсутствием каких бы то ни было удобств и качеством преподавания, явно не заточенным на поступление в Гарвард. Умывались и мыли руки мы на улице, где к доскам под навесом был прибит целый ряд алюминиевых рукомойников, а на занятиях по алгебре измеряли и затем вычисляли площадь футбольного поля. На географии я получил «отлично» за то, что показал на карте маршрут своего путешествия. Расстояние от Магадана до Москвы, затем Краснодар и ещё почти 100 километров до нашей станицы повергло пожилую учительницу в благоговейный трепет, будто я прилетел не с Крайнего Севера, а из самой отдалённой галактики, которую только смог увидеть космический телескоп Хаббл.
За партой я сидел с Колей Голубицким, шустрым, дочерна загоревшим, черноглазым пареньком, сильно смахивающим на гречонка. Он и минуты не мог усидеть спокойно, всё время ёрзал, крутился и живо интересовался всем происходящим в классе, кроме уроков. Постоянно делал ошибки по математике и русскому языку, но ничуть не переживал по этому поводу. Когда я указывал ему на них и предлагал исправить, то всегда получал один и тот же ответ:
– Учителя не заметят.
Он считал, что исправления только привлекут больше внимания к себе и снизят оценку за неряшливость.
Его, устремлённый на меня, чистый и наивный, как у котёнка, взгляд выражал искреннее непонимание, как может учитель заметить каких-то 10-20 ошибок на полностью исписанной тетрадной странице.
С таким же явлением, только наоборот, мы часто сталкиваемся в биржевой торговле. Начинающий инвестор искренне верит, что он заметил недооценённую акцию или облигацию, а представители инвестиционных компаний, вооружённые самыми современными программно-аппаратными средствами анализа, имеющие доступ к платным дорогостоящим информационным ресурсам и целый штат аналитиков, просмотрели.
Коля Голубицкий считал себя умнее учителей, а некоторые инвесторы считают себя умнее рынка. На самом деле рынок учитывает всё и если цена кажется низкой, то для этого есть все основания.
Большую часть занятий учеников использовали как бесплатную рабочую силу в местном колхозе, весной занимая, в основном, на прополке. Я от этой работы сразу закосил, сославшись на отсутствие навыков сельского труда и слабое здоровье. Пригрозил, что оттяпаю кому-нибудь пальцы на ногах или упаду в обморок от солнечного удара. Меня оставили в покое, и я валялся с книжкой под яблоней у бабушки в саду, катался на лошадях или ловил с пацанами раков в местном пруду.