У многих людей во время сеансов Кашпировского поднимались руки, ноги. Узнав про это, к нему стали съезжаться со всей России богатенькие дяденьки и тётеньки. Но, к сожалению, «чары целителя» на половую функцию не действовали.
Зато появился анекдот: «Приходят к Кашпировскому «братки» и требуют платить деньги «за крышу», иначе у него будут проблемы. Тот подумал и отдал требуемую сумму. А вслед зло бросил: «Чтоб вы обосрались». Через неделю заявляются к нему «братки» худые, измождённые. Вернули деньги и слёзно просят: «Извините нас, мы больше не можем. Снимите с нас свою установку».
В 1995 году Кашпировский уехал в Америку.
И вот новое «чудо». На небосклоне Москвы вдруг вспыхнула и засияла радужными переливами звезда авестийского астролога Павла Глобы. Диковинные термины, великие имена… Рерих, Блаватская, недосягаемая простым смертным Шамбала в Тибете, таинственная Агарти – просто зачаровывали людей. Обещания очистить и просветлить, избавить от страданий казались, так реальны, как и обучение вывода души из тела волевым усилием. А посвящение в адепты, с последующей инициацией в мастера, эманация эмоций и мыслей, стали пределом мечтаний многих экзальтированных дамочек.
А тут ещё эти возбуждающе-пленительные зазывания-завывания: «Протри свой третий глаз». Многие ломанулись и… лопухнулись. Верно, сказано: «Если Бог хочет наказать, то отнимает прежде разум».
Из мутного потока, закрученного спиралью бытия, вынырнул и новосибирский беглец из психушки «гуру» – некий Руднев. Этот не только открывал желающим «третий глаз». Он «лечил» женщин «шаманскими чаями и тантрическими совокуплениями, дабы освободить их скрытую сексуальную энергию». Также лихо продавались «колокольчики счастья, ручки, которые пишут без ошибок», иные волшебные амулеты. И всё это под чарующую сентенцию: «И да пребудет с вами святое благословение! Аум!»
А ещё вдруг появился бойкий мальчишка и звонким голосом запел о подростковой любви. Запоминающий мотив, немудрёный текст, симпатичное лицо с милыми ямочками. И название – «Ласковый май» – такое трогательное и желанное. Это было как внезапный взрыв сказочного фейерверка в долгой темноте. А когда «сарафанное радио» донесло, что Шатунов сирота из детского дома, это стало практически приговором к народной любви. Мальчишки стриглись «под Шатунова» и писали тексты песен своими корявыми почерками в тетради. Заплаканные девчонки, прорываясь через ряды милиции, забрасывали сцену игрушками и конфетами, крича: «Юра, я здесь».