Стать-то я им стал, но вот соответствовать требуемой планке оказалось ой как непросто! На занятиях по языку я во всём довольно существенно отставал от девчонок. Некоторым из них, особенно тем, кто вполне прилично владел французским при поступлении (а таковых было большинство), первые пару курсов было откровенно скучно. Более того, многие уже побывали к тому времени во Франции, поэтому зачастую могли рассказать про изучаемую страну больше и интереснее иных преподавателей. Меня же от полного фиаско спасали некоторая оригинальность мышления, призванная хоть как-то попытаться завуалировать вопиющие лакуны в знаниях, творческий подход к выполнению заданий, невесть откуда взявшийся артистизм, приятный баритон и покладистый характер. Преподаватели по основным профильным предметам откровенно жалели меня за очевидные старания, маниакальную работоспособность, усердие и неконфликтность. Первые два года я пахал изо всех сил, как проклятый, постепенно, но вполне очевидно сокращая имевшееся отставание, заполняя пробелы в подготовке.
На первом курсе очень помогло то, что первые месяцы у нас был вводно-коррективный курс по фонетике. Всем поголовно ставили или подправляли произношение. Мне в этой ситуации даже оказалось чуть легче, чем девчонкам, которые за годы занятий языком приобрели какие-то устойчивые навыки, менять которые было довольно сложно. Некоторых жёстко «ломали», дело доходило до соплей и слёз. Я же впитывал новые знания подобно губке, безболезненно адаптируясь под любые требования, беспрекословно повинуясь указаниям наставников. Часами сидел в лингафонном классе и отрабатывал дикцию и произношение, тренировал мышцы лица для получения французского звучания.
В ход шли упражнения с маленьким зеркальцем, карандашами, камушками, как в старом американском фильме «Моя прекрасная леди». Со стороны мы походили на кривляющихся мартышек, но смешно было лишь первые пару занятий. Затем наступала тяжёлая расплата в виде изнурительных отработок отдельных звуков и слов, связок и интонационных моделей. Все мышцы лица болели невероятно. Французы обладают довольно чёткой артикуляцией. Обратите внимание, насколько жилистая у них, как правило, нижняя часть лица. Как четко они «пропечатывают» каждый звук. Русский язык не требует такого напряжения, мы говорим спокойно, порой едва шевеля губами. Французский подобной вопиющей расслабленности не терпит и не прощает.