– Нужна пара крепких специалистов, чтобы преподать урок.
– Насколько ярким должен быть урок?
– Пара недель на излечении, думаю, будет достаточно.
– Хорошо, присылай данные ученика и сроки. А счет я вышлю позже.
– Отлично. И еще, Дик, это парень бывший спортсмен, боец. Так что…
– Я это учту, Адамс.
– Замечательно. Ну, спокойной ночи.
– И тебе.
Вот уже двое суток Эмма не появлялась в квартире Чейна. Очевидно, была слишком увлечена своей личной жизнью и Эдварда это устраивало.
Хорошо бы она и вовсе переехала к этому своему парню.
С одной стороны, думать так было неловко, ведь Эмма натаскала ему так много дорогих подарков, а с другой – оставшись дома один Чейн почувствовал давно забытый комфорт и стабильность.
Утром он был один и вечером один. Завтракал не спеша тем, что хотел, а не теми полуфабрикатами, которые, надо сказать, мастерски научилась готовить Эмма.
Ровнее делал «физику», не опасаясь, что распахнется дверь и возникнет Эмма с очередным вопросом, про который тут же забудет, когда увидит Чейна на второй сотне отжиманий.
– Ух ты, извини, я позже зайду.
А еще, в этой, вновь обретенной обстановке покоя, Чейн начал лучше понимать «Триаду», а его работа на тренажере стала напоминать ему настоящие спарринги с крепкими бойцами из высшей лиги.
Теперь он использовал режим со всеми четырьмя манипуляторами, правда сложность выбирал чуть ниже средней, поскольку у этой машины был огромный потенциал и требовалось перебирать его постепенно.
После такой нагрузки немного побаливали мышцы и ребра, куда прилетали удары манипуляторов, но Чейну это нравилось. Эти ощущения напоминали ему о юности.
Наступил третий день, как он не видел Эммы.
С утра была работа, обычная беготня, какие-то объяснения с недовольными арендаторами, которым вечно не хватало, то тепла, то холода.
Хорошо, хоть электричество находилось в другом управлении, потому что и там, Чейн это знал, проблем было не меньше.
После обеда наступила тишина – никаких претензий, заявок, аварийных показаний контрольных датчиков.
Эта вторая половина дня так успокоила Чейна, что он решил уйти с работы пораньше. Ну, как пораньше? Вовремя. Согласно прописанному в договоре часу – в пять вечера.
В полном одиночестве он миновал пропускной барьер, поскольку в «Марбеле» даже младшие клерки обычно перерабатывали и никто не спешил домой раньше половины седьмого.