– Тоня Серова, Серовкино, – шепнул я ему прямо в ухо.
– 2019 год. Это один из наших первых ИИ, который дожил до наших дней.
– Тоня Серова, Серовкино, 2019 год, Вас понял, – ответил Вася, – депортирую.
– Год – не правильный, – шепнул я.
Вася замигал глазами, задумался и ответил:
– Второй запрос – ошибочный, летоисчисление ведётся в цифрах. Отправляю по первому запросу.
6
Дверь распахнулась. Из квартиры выскочил взлохмаченный молодой человек:
– Дура, – крикнул он в закрывающуюся дверь. Ничего платить не буду.
Я деликатно постучал.
– Вы кто? – в дверь просунулась заплаканная голова с потухшими глазами.
– Я к Тоне Серовой.
– Проходите. Аборт делать не буду, не уговаривайте. Пусть платит. Имейте ввиду, я тоже найду себе адвоката. В галстуке.
– Что Вы так сразу? – я растерялся. – Послушайте, мне некуда идти, меня завтра депортируют назад, я только одну ночь переночую. Всё получилось по ошибке. Я назвал не тот год.
– Не тот город, не ту страну. Все вы мигранты такие. Чуть что, так вы ни при чём. А как рожать, так я сама должна, а вы тут рядом не лежали.
– Простите, я ничего не понял.
– Заладил, ничего не понял, ничего не понял. Русский язык учить надо. Чего едете, когда говорить не можете? Ладно, давай деньги, провожу в комнату.
– Тут все кровати заняты. Куда мне?
– Вон там, в седьмом ряду вторая полка свободная.
– Смердит здесь. Может другая комната есть?
– Ишь, нюхастый попался. Пошли, интеллигент.
Мы прошли в соседнюю комнату, там было чистенько, я без сил плюхнулся на кровать.
– Подвинься, – Тоня бесцеремонно толкнула меня в бок.
Я по привычке обхватил женское тело руками.
Утром я засобирался домой.
– Ты чего, складываешься?
– Домой пора, – удручённо проговорил я.
– Ждёт кто?
– Надя ждёт.
– Жена, что ли?
– Невеста.
– Напакостил и удирать, – Тоня грозно надвинулась на меня.
– Я ничего не делал.
– А кто спал в моей кровати? Папа римский?
– Я спал, папа римский далеко. Он – в Риме.
– Вот какой ты. Молодец, соображаешь. Завтра в ЗАГС идём, распишемся и спи сколько влезет.
Я обрадовался. Тоня мне понравилась. От неё полыхало каким-то задором и неугомонностью. К Наде мне возвращаться не хотелось. Да и диссертация не писалась. Хотелось жить, как живётся и ни о чём не думать.
Мои часы на руке запикали.
– Чего надо?
– Это я, Вася. Возвращаться будем?
– Не будем, – шикнул я.