– Чертей не видела, врать не стану. – Антонина Макаровна поправила платок на плечах и продолжила: – А вот коня я сама видела, и не один раз. Особенно страшно зимой: приеду из города, иду от остановки, а в снегу его следы.
Конь? В каждом поселке, в каждой деревне есть достопримечательность в виде ведьмы, которая превращается в свинью или огненное колесо. И обязательно найдется парень, который ударит ее палкой или камнем – а завтра ведьма будет страдать от удара. Это было не страшно, а замыленно и уже скучно. Конь на этом фоне выглядел чем-то интересным.
Магия ушла из мира в десятом веке нашей эры. С тех пор о ней говорили, пытаясь хотя бы через выдумки прикоснуться к тому, что было у далеких предков и чего никогда не обрести потомкам.
«Все, что нам осталось, – это темная народная фантазия», – подумала Саша, процитировав одного из университетских преподавателей, и предположила:
– Может, это был обычный конь. Отвязался и убежал.
Антонина Макаровна снисходительно улыбнулась. Бледно-серые глаза за стеклами очков на мгновение сделались яркими и живыми.
– Так отпечатки-то раза в три больше обычных конских. И на снегу особенно видно: вот нету ничего – и вот следы. Как будто он ниоткуда выпрыгнул. А однажды летом мы с ребятами поехали в Ермишино, на праздник крапивы. Стоим на остановке, ждем автобуса, и вдруг меня как будто обожгло. Обернулась – вижу, конь бежит прямо к нам…
Старушка глянула в сторону иконы, с которой ласково смотрела Богородица, и перекрестилась, словно старое воспоминание пугало ее и сейчас. Саша мысленно улыбнулась: когда-то Антонина Макаровна была атеисткой и членом партии, а теперь в ее доме иконы.
– Господи, Николай Угодничек, до чего же он страшный был! Морда наполовину сгнила, мясо клочьями болтается, а зубы острые, белые! Я это своими глазами видела, вот как тебя сейчас.
– А вы? – Саша не любила лошадей. Она понимала, что они красивы, что в них есть определенное очарование, но лошадь всегда казалась ей чем-то ненастоящим – мороком, за которым скрывается темное, безликое.
В комнате было светло и тепло, в открытое окно скользил запах жасмина, который пышно разросся в палисаднике, но Саше вдруг почудилось, что кто-то накинул платок на ясный день и приглушил все звуки и краски. Наваждение исчезло через мгновение, но Саше все равно было не по себе.