Бабушка говорит бровями, чтобы я смылся, если меня тошнит.
Я отвечаю ей подергиванием носа, что могу это вытерпеть. Не в первый раз.
Она снова стреляет глазами, и я сдаюсь. Бабушка приближается к отцу и дедушке, отвлекая их от какого-то мужчины с изогнутыми усами, которые он не перестает нервно поправлять при каждом слове герцога.
Она говорит, что моя мать опять отбилась от рук и скоро опозорит нашу фамилию, если выпьет еще один бокал шампанского. Папа устало вздыхает, а дедушка бросает на него взгляд, который говорит: «Разберись с этим».
Это мой сигнал к побегу.
В сотый раз: боже, храни мою бабушку.
Я ставлю свой бокал на поднос мимо проходящего официанта и иду к лестнице. На втором этаже располагаются уборные, там мне удастся хоть ненадолго перевести дух и разложить свои мысли по полкам. А под Аврору Андерсон у меня давно уже выделен целый стеллаж, в котором царит полный бардак. Там тоже не мешало бы хоть чуть-чуть прибраться.
Когда я достигаю последней ступени, до ушей доносится безошибочно узнаваемый голос.
– Я считаю до трех, мистер Большие уши, и если вы не уберете свои руки с моей задницы, то мне вас жаль. – Моя кровь стынет в жилах при тоне Авроры, сквозящем агрессией. Для всех остальных. Для меня же в нем только страх.
Я чуть ли не прыжком преодолеваю последнюю ступень и оказываюсь в длинном коридоре, выстланном темно-зеленым ковром. В небольшом закутке в самом конце Аврора прижата к стене.
– Один. – Начинается обещанный отчет.
Гребаный Дик все еще прижимается к ней и сжимает ее бедра своими грязными руками.
– Да ладно тебе, будь сговорчивее, никто не захочет спонсировать тебя. Ты могла бы получить все мои деньги, просто…
– Два. – Голос Авроры лишь слегка дрожит, когда она приподнимает одну ногу, как бы опираясь каблуком на стену. Ее рука опускается и снимает туфлю, пока Дик все еще увлеченно что-то шепчет ей на ухо.
Я пересекаю разделяющее нас расстояние со скоростью астронавта, устремляющегося в космос. Никогда в жизни не бегал так быстро. Никогда в жизни не хотел так кого-то убить. Ярость выплескивается из меня как лава, обжигая и превращая в пепел все мои манеры и контроль.
– Три. – Говорю я, после того как мой кулак приветствует лицо Дика.
Он падает плашмя на пол, ударяется головой о мраморный плинтус и теряет сознание.